Сергей Хмельницкий - Пржевальский

Отец Пржевальского, офицер-инвалид, имевший лишь скудную пенсию, умер, когда Коле было семь лет, а его брату Володе — шесть. Мать, получив по завещанию ничтожное наследство, отстроила неподалеку от Кимборова небольшую усадьбу — Отрадное. Средств, которые доставляло отрадненское хозяйство, едва хватало Елене Алексеевне для того, чтобы воспитывать двух детей.

Усадьбу окружала дикая глушь смоленских лесов. Медведи бродили в брусничниках и малинниках, а ночью забирались в отрадненские овсы. Кабаны по тростниковым заводям охотились за раками в тине. Рыси, притаившись в ветвях над кабаньими тропами, подстерегали добычу. Глухари, ощипав ягоду в чащах, летали на хлеба.

«Рос я в деревне дикарем, — рассказывает Пржевальский. — Воспитание было самое спартанское».

Коля и его меньшой брат Володя привыкли выходить из дому во всякую погоду, в одной рубашке выбегали под проливной дождь или на снег. Целые дни проводили они в лесу, пускали стрелы из самодельных луков, лазали по деревьям, отыскивая птичьи гнезда. «Розог немало досталось мне в ранней юности, — вспоминал впоследствии Пржевальский, — потому что я был препорядочный сорванец».

В годы раннего детства сказки няни Макарьевны заменяли Коле чтение. Книг в Отрадном почти не было. Только офени-коробейники вместе с «ситцами и парчой», вместе с «мылами пахучими — по две гривны за кусок» приносили в Отрадное и книги, — все больше лубочные издания вроде знаменитой «Битвы русских с кабардинцами» и «Страшного клада или татарской пленницы». Но иногда в коробах офеней попадались и разрозненные номера литературных журналов, чаще всего — многолетней давности: номера «Отечественных записок», где в сороковые годы сотрудничали Белинский и Т. Грановский, некрасовского «Современника», «Библиотеки для чтения» Сенковского.

Лет с восьми Коля Пржевальский жадно читал все, что попадалось в руки, и прочитанное врезывалось ему в память на всю жизнь. В журналах Коля находил описания путешествий. Рассказы о странствованиях в далеких странах производили на мальчика неизгладимое впечатление.

Когда Коле минуло десять лет, а его брату Володе девять, их отвезли в Смоленскую гимназию.

Это учебное заведение было совершенно в духе того времени. Здесь больше секли, чем обучали. Дворянские сынки по нескольку лет оставались в одном классе. Рядом с десятилетними мальчуганами, только что сменившими короткие штаны на длинные гимназические, сидели двадцатилетние ленивцы, у которых уже густо росла борода.

«Подбор учителей, — вспоминал впоследствии Пржевальский, — за немногими исключениями, был невозможный; они пьяные приходили в класс, бранились с учениками, позволяли себе таскать их за волосы. Из педагогов особенно выделялся в этом отношении один учитель. Во время его класса постоянно человек пятнадцать было на коленях». Инспектор, как рассказывает Пржевальский, каждую субботу сек воспитанников «для собственного удовольствия».

Среди своих одноклассников Коля Пржевальский оказался самым юным, но самым сильным и способным. Вскоре же он стал вожаком своего класса, никто не смел задирать его или при нем обижать новичков, за которых он всегда заступался.

Как-то один из невежественных и пьяных самодуров-учителей несправедливо поставил всему классу плохие отметки. Возмущенные гимназисты решили уничтожить классный журнал. Дело было поручено Коле Пржевальскому. В тот же день журнал исчез в волнах Днепра.

Четыре дня начальство искало виновного, четыре дня весь класс сидел на хлебе и воде. Гимназисты молчали. Начальство пригрозило им исключением из гимназии. Тогда Коля взял всю вину на себя, и его одного наказали — жестоко высекли розгами.

Учился Коля прекрасно. Память у него была такая, что, прочитав урок один раз, он отвечал отлично. И все-таки, вспоминая годы, проведенные в гимназии, Пржевальский говорил: «Скажу поистине, слишком мало вынес оттуда… Дурной метод преподавания делал решительно невозможным, даже при сильном желании, изучить что-либо положительно».

Гораздо больше, чем школьные наставники, сделал для воспитания будущего путешественника дядя его — Павел Алексеевич Каретников. Этот страстный охотник и знаток природы помог развиться наклонностям, которые Коля обнаруживал с малых лет. Еще в самом раннем детстве Коля больше всех других сказок Макарьевны любил слушать про «Ивана — великого охотника», часами он мог следить за вознею птиц в гнезде. Когда мальчик подрос, Павел Алексеевич стал брать его с собой на охоту. Коля учился наблюдать жизнь леса и его обитателей.

В двенадцать лет Коля получил от дяди драгоценный подарок — охотничье ружье. Коля тогда проводил в Отрадном пасхальные каникулы. Мальчик так увлекался охотой, что когда ручей преграждал ему путь, он — в эту холодную пору ранней весны — раздевался донага, переходил вброд ручей и продолжал преследовать дичь.

Вскоре он в первый раз выследил и убил лисицу и, гордый своею добычей, прибежал показать ее матери. Впоследствии его пули разили медведей в лесах Уссурийского края и диких яков в горах Тибета, но ни одна даже самая диковинная добыча не порадовала его так, как эта первая его лисица!

На рождество, на пасху и на летние каникулы Коля приезжал из Смоленска в Отрадное. Охота тут была богатая, и он почти ежедневно приносил к столу дичь.

В стужу, в жару, в метель, в дождь бродил юный охотник по лесам и болотам Смоленщины. Эти продолжительные прогулки с ружьем закаляли здоровье, развивали наблюдательность. Коля ближе знакомился с природой, приобретал охотничьи навыки. Он стал неутомимым ходоком. В зрелые годы он не привез бы из своих экспедиций тысячи экземпляров птиц, рыб и зверей, если бы гимназистом, во время каникул, не пропадал на охоте и на рыбной ловле от предрассветной темени до вечерних потемок. Смоленские леса были первой школой его будущих странствий.

Весною и осенью над его головой пролетали стаи дергачей, куликов, журавлей, и у мальчика, провожавшего их глазами, рождалось желание лететь вместе с ними — туда, где в знойных пустынях синеют озера и медленно движутся пересыпаемые ветром песчаные холмы. Увидеть то, чего еще никто не видел! Добраться до тех мест, где еще не побывал человек! Первым вступить в неведомую страну!

ЧЕМ ОБЯЗАН ПРЖЕВАЛЬСКИЙ СВОЕМУ ВРЕМЕНИ?

Пржевальский был в шестом классе гимназии, когда началась Крымская война.

Рост могущества России в девятнадцатом веке, в частности усиление ее позиций на Ближнем Востоке, стремление России открыть себе свободный путь через Босфор и Дарданеллы, — все это вызывало яростное противодействие соперничавших с ней мировых держав — Англии и Франции. Орудием в руках этих держав служила Турция. На стороне России были симпатии славянских и других народов Балкан, томившихся под турецким владычеством.