Бред Моррелл Б. Nirvana и саунд Сиэтла: Путеводитель. Серия: Классика рока - Нирвана и саунд Сиэтла

Вот мы и вернулись к панку и «металлу» образца девяностых годов. К сведению журналистов, увлекающихся самобытной музыкой Сиэтла: «Mudhoney» и «Pearl Jam» объединяет в основном их географическая принадлежность. Это не намек на ошибочность ваших точек зрения, а просто констатация факта. Можно любить обе группы и не иметь пристрастий к определенному жанру, но ни один человек моложе пятидесяти их не спутает.

Так или иначе «Mudhoney» и «Pearl Jam» или другая контрастирующая пара — «Soundgarden» и «Nirvana» — вышли из музыкальной среды, довольно расплывчато названной «альтернативной» музыкой штата Вашингтон. Эта музыка, подобно самому штату, сконцентрирована в Сиэтле. Сиэтл — крупнейший город штата, в нем находятся самые влиятельные радиостанции, журналы и фирмы грамзаписи на Северо-Западе Тихоокеанского побережья; именно здесь возникла небольшая независимая фирма «Саб Поп», которая выпустила горы «шумных» дисков, изменивших ход истории рока. Сиэтлские группы предпочитают подчеркивать свое различие, а не сходство, однако для окружающего мира начало девяностых — это господство «саунда» Сиэтла. Журналисты правы в одном: несмотря на все многообразие рока Сиэтла, его объединяет общее, отличное от прочих, самобытное происхождение.

Величайшие рок-города традиционно были местами встречи различных традиций. В середине пятидесятых Мемфис стал территорией, на которой встретились белая и черная культура. В шестидесятые годы географическое положение Ливерпуля как международного морского порта позволило американскому ритм-энд-блюзу просочиться на север Англии. Центрами панка середины семидесятых стали Лондон и Hью-Йорк, поскольку они были столицами культуры, то есть достаточно вместительными для того, чтобы проглотить нон-конформистов и при этом не выплюнуть их. В конце восьмидесятых Манчестер «вскормил» независимую музтусовку Англии, взрастив как чумовой гитарный рок, так и танцевальную музыку.

А Сиэтл? Его сила — в изоляции. Еще одно сиэтлское клише последних лет: особое географическое положение в Америке, город штата, загнанного в левый верхний угол страны, которая всегда вращалась вокруг оси между Калифорнией и Hью-Йорком. «Это изолированный микрокосмос, не подверженный ни нью-йоркскому, ни лос-анджелесскому влиянию» — в этих словах Тэда Доила, лидера группы «Tad», есть своя сермяжная правда.

Однако Сиэтл, как и вся западная часть штата Вашингтон — от устья реки Колумбия на юге до пролива Хуан-де-Фука на севере, на границе с Канадой, — всегда находился в сильной зависимости от Калифорнии.

И здесь не обойтись без метафор. Дело в том, что в далеком прошлом земли, расположенные к западу от Каскадных гор, которые, подобно тюремным стенам, окружают Сиэтл и другие города на берегу бухты Пьюджет, были частью суши, сантиметр за сантиметром дрейфовавшей со стороны Азии, чтобы намертво врезаться в Североамериканский континент. Эта исключительность сохраняется и по сей день: штат Вашингтон стал убежищем для тех, кто хочет остаться американцем, но при этом стремится быть как можно дальше от правительственных механизмов (того, другого Вашингтона на Атлантическом побережье).

Постепенно Сиэтл разросся, став самым крупным городом штата Вашингтон в силу своего выгодного местоположения (однако не он, а город Олимпия является столицей штата). Пролив Хуан-де-Фука, подобно разящему кинжалу, вспарывает Тихоокеанское побережье Америки, «просачивается» между Южными островами, «выедая» у суши бухту Пьюджет, широкую гавань, сооруженную природой, убежище от пиратских кораблей и вместе с тем путь к океану, а значит, к Западному побережью Америки и к Азии.

От бухты Пьюджет отходит малая бухта под названием Эллиотт-Бэй, на берегу которой и вырос Сиэтл, причем сравнительно недавно — первые поселения возникли в середине XIX века. До этого территория штата Вашингтон была землей индейцев, обителью рыбаков и торговцев, которые вначале приветствовали поселенцев, а затем ожесточенно воевали с «первыми империалистическими захватчиками» из Испании, Британии, России и, наконец, Соединенных Штатов Америки, продвигавшихся со стороны Атлантики.

Вслед за индейцами, о которых обычно забывают в исторических экскурсах, в 1787 году на побережье бухты Пьюджет приехали англичане. Джордж Ванкувер провозгласил эти земли собственностью британского короля до прихода туда первых американцев. Поначалу выходцы из США совершали лишь кратковременные высадки. Первые американские переселенцы, во главе которых стояли Льюис и Кларк, прибыли на Тихоокеанское побережье из Сент-Луиса. К тридцатым годам XIX века они стали прибывать на юг этой территории уже достаточно регулярно; в 1845 году Англия перестала претендовать на земли, расположенные к югу от пролива Хуан-де-Фука, и территория Вашингтон стала, наконец, частью Штатов.

И тогда, и сейчас тихоокеанский Северо-Запад — край лесорубов. Когда в 1849 году вспыхнула «золотая лихорадка» в Калифорнии, она способствовала возникновению деревообрабатывающей промышленности штата Вашингтон. Старатели и их «прилипалы» — пекари, строители, куртизанки — нуждались в материале для строительства жилья и контор, и ближайшим источником сырья стал штат Вашингтон. Поселения, построенные вокруг бухты Пьюджет, и длинная дорога, ведущая в маленький Сиэтл, получили название «Skid Row» — Водочной ряд. Это американское выражение стало синонимом бедности и распущенности нравов.

Постоянно нуждаясь в лесе, калифорнийские бизнесмены открыли компании в районе бухты Пьюджет; с самого начала своей истории Сиэтл и его города-спутники попали в рабство калифорнийского золота. С тех пор и по сей день местные жители не перестают возмущаться тем, что природные богатства штата Вашингтон расхищаются жадными порочными делягами из двух штатов, расположенных к югу.

Hо не только калифорнийцы удостоились этого странного уважения, смешанного с ненавистью. Первая волна китайских иммигрантов докатилась до Сиэтла в семидесятые годы XIX века, дав штату дешевую рабочую силу, однако чужаки не прижились. Местные окрестили их Джонами — и это все-таки лучше, чем просто указать ублюдкам на дверь. Однако одного унижения было недостаточно. Когда в 1880-е годы наступил экономический спад, китайцев бесцеремонно загнали в концлагеря, а затем выслали из страны. По ироническому совпадению выслать китайцев призывали только что созданные профсоюзы — «рыцари труда», «защитники» интересов рабочего класса штата Вашингтон. Таким образом, возник исторический прецедент, который не раз повторится в Сиэтле в течение грядущего столетия.

Еще одна «золотая лихорадка», на сей раз на Аляске в 1897 году, вернула доходы жителям Сиэтла (конечно, за исключением индейцев и китайцев). Однако положение города окончательно упрочилось лишь в годы первой мировой войны, когда древесина стала стратегическим сырьем для кораблестроения и авиации. К югу от Сиэтла появился первый завод Боинга, и в течение последующих шестидесяти лет благосостояние города было тесно связано с деятельностью этой компании, вместе с ней переживая очередные взлеты и падения. И тот и другая разорились в годы Великой депрессии, и одновременно оба они возродились в годы второй мировой войны.