Игорь Ефимов - Филип Рот

ТЕНОР. Однако справедливость — не такая простая вещь, как это кажется ее идолопоклонникам. Вот в романе «Прощай, Коламбус!» молодой библиотекарь знакомится с негритянским подростком. Этот мальчик, лишенный из-за расовых предрассудков многих жизненных благ, приходит в библиотеку каждый день, отправляется в отдел книг по искусству, усаживается на пол и начинает с увлечением листать альбом репродукций с картин полюбившегося ему Гогена. Да, вот так: не носится по улицам, не вступает в шайку, не накачивается наркотиками, а поддается зову прекрасного — как славно! Но однажды немолодой белый читатель кладет тот самый альбом на стол библиотекаря и просит отметить книгу в его читательском билете — она нужна ему дома на несколько дней. Что делать? Неужели лишить обделенного мальчика его единственной духовной пищи? Ни за что! И герой Рота лжет старику, говорит, что не может дать ему книгу, потому что она зарезервирована другим читателем.

БАС. Вообще Алекс-Натан пользуется обманом легко и без заметных угрызений совести. Что делает сержант Маркс в рассказе «Защитник веры», когда узнает об уловках Гроссбарта? Нет, он не подаёт рапорт капитану. Он звонит знакомому секретарю в штабе полка и сплетает такую историю: у Гроссбарта, дескать, в Европе погибли родственники, и он рвался в бой — мстить врагам; теперь он страшно подавлен тем, что его лишили такой возможности; нельзя ли вернуть его в списки отправляемых на фронт? Ложь срабатывает, Гроссбарт отправляется на войну, призывая еврейские проклятья на голову своего преследователя. Тот же очень доволен удавшимся трюком. Ведь справедливость тем и хороша, что в борьбе за нее годятся все средства.

ТЕНОР. В своих отношениях с женщинами Алекс-Натан тоже демонстрирует своебразное понимание этических норм. Вот у него завязался роман с прелестной девушкой Салли Молсби. Она из богатой гойской семьи, с чередой предков, уходящей в далекое прошлое. Она ездит на лошадях, любит охотиться на фазанов, умеет водить парусную яхту. Сексуальная революция не обошла ее, она охотно одаривает молодого поклонника своей нежностью. Единственное исключение — она отказывается делать ему минет. «Но почему, почему?» — не может понять Алекс-Натан. «Потому что не хочу». — «Приведи хоть одну разумную причину. Ведь я делаю тебе это охотно». — «Ты можешь не делать этого». — «Но я хочу, хочу!» — «А я — нет». — «Ты должна сказать мне причину». — «Ничего я не должна». Три месяца длились уговоры упрямицы. Наконец, она уступила со слезами, но чуть не задохнулась при бесплодных попытках. И что же Алекс-Натан? Он интерпретировал это как дискриминацию, как проявление антисемитизма и расстался с девушкой.

БАС. Еще более нелепой была причина расставания с Кэй Кэмпбел по прозвищу Пампкин (Тыквочка). Чудесная девушка со светлыми, льющимися волосами, воплощавшая доброту и здравый смысл американского Среднего Запада. Она никогда не повышала голоса, не насмехалась над собеседником, не понимала, как это можно кого-то ненавидеть. При этом предметом ее занятий в университете была английская литература, а на политическом фронте она была даже более горячим противником республиканцев, чем ее возлюбленный. Они уже обсуждали планы женитьбы, бедность их не пугала: матрас на четырех кирпичах, книжная полка, потом — когда-нибудь — детская коляска. В какой-то момент Алекс-Натан обронил: «Ну и, конечно, ты перейдешь в иудаизм». — «С чего это я захочу сделать такой странный поступок?» — спокойно спросила Кэй. И все было кончено. Наш атеист, отбросивший веру отцов в четырнадцать лет, наш ненавистник раввинов и синагог, не смог смириться с подобной мерой независимости подруги и предпочел расстаться с ней.

ТЕНОР. А чего стоит история разрыва с другой очаровательной «шиксой» — Брендой — из романа «Прощай, Коламбус!». Ее семья приветливо приняла героя в своём богатом доме, он проводил там чудные дни, а по ночам смелая девушка тайно пускала его в свою спальню. Но в нем жило чувство ответственности, и после долгих уговоров он добивается, чтобы Бренда нанесла визит гинекологу и приобрела противозачаточную диафрагму. Увы, в какой-то момент строгая мать девушки обнаруживает запретный предмет в ее тумбочке и устраивает дикий скандал молодым людям. «А не нарочно ли моя возлюбленная подстроила это разоблачение? — спрашивает себя мнительный герой. — Не пытается ли она таким образом заманить меня в брачные сети?» И исчезает из ее жизни.

БАС. Помешанность Алекса-Натана на сексуальных проблемах может быть связана с одним эпизодом, мельком упомянутым в романе «Случай Портного». Когда ему было десять лет, встревоженный отец обнаружил странную вещь: в мошонке мальчика прощупывалось только одно яичко. Врач объявил, что такое случается, что это не опасно, но на всякий случай предложил сделать серию уколов мужских гормонов. Отец не посмел отклонить совет врача — тем более, еврея! Вполне возможно, что именно эти уколы обрекли Алекса-Натана-Филипа на пожизненное служение богу Эросу. Правда, я не уверен, что мы должны верить его рассказам о том, как его сперма при мастурбации долетала до потолка.

ТЕНОР. Родители Хемингуэя пришли в ужас от ранних книг своего сына. Воображаю, что должны были пережить родители Филипа Рота, узнавая себя в образах отца и матери Алекса Портного. Немудрено, что сам Рот не завел детей: он слишком хорошо знал, как страстно дети рвутся прочь из-под родительской власти и какую боль они могут причинить. Эта тема будет всплывать во многих его поздних романах. В одном из них жена героя попадает в психиатрическую лечебницу, потому что считает себя виновной в самоубийстве отца, в другом — отец, наоборот, обречен жить под ненавидящим взглядом любимой дочери.

БАС. Каждому подростку свойственно бунтовать против навязываемых ему правил поведения, ограничивающих его свободу. Алексу-Натану достались правила иудаизма и бытовой еврейской добродетели, и он возненавидел и то и другое. Но отвергая право взрослых судить его по установленному кодексу, он, как и Холден Колфилд, жаждет повернуть стол, занять судейское место и судить их по своим законам. Откуда же взять другой кодекс, другой нравственный закон? Тут-то он и хватается за революционные лозунги, которые подсовывают ему радикалы всех мастей. Свобода, равенство, братство! Что может быть возвышеннее и справедливее? Многое указывает на то, что ненависть к «обществу эксплуататоров» зародилась в Алексе-Натане-Филипе очень рано.

ТЕНОР. Все же, при всей клоунаде и эротической браваде, «Случай Портного» остается искренним трагикомическим воплем современного американца, испускаемым на кушетке психоаналитика. Роман принес тридцатишестилетнему писателю заслуженный успех, деньги, признание. Но после него из-под его пера одна за другой начинают выходить книги менее яркие, лишенные эмоционального жара и художественных озарений. «Наша банда» (1971), «Грудь» (1972), «Большой американский роман» (1973), «Литературный негр» (1979) — по большей части это романы про писание романов, про писательское и журналистское ремесло, ну и, конечно, про сексуальную жизнь литературной братии. Критики состязались в ядовитых нападках, обвиняли Рота в повторении приёмов и сюжетных коллизий, в «злонамеренной вендетте против человеческой природы», в «отсутствии литературного такта» и в «попытках тыкать читателя лицом в грязь повседневного существования».