Аркадий Гайдар - Из писем и дневников

В кавказских краях я купил чудесных семян, а мы с Вами в Клину их посадим на грядку, и очень они расцветут красиво. Скоро уже я приеду домой и там посмотрю — кто чего разбил и кто лазил ко мне в ящики…

Из Солотчи, Рязанской области

Лето 1939 года

Пьем мы утром молоко,Ходим в поле далеко,Рыб поймали — три ерша,Ну, и больше ни шиша,Потому что ветер дует,Солнце с тучками балует,Волны с пеной в берег бьют,Рыбы вовсе не клюют…Впрочем, дело поправимо:Пронесутся тучи мимо,Кончит ветер баловатьИ домой умчится спать…

Фотография. На обороте надпись:

Распустила две косы,Смотрит крохана часы!Можно ль мне узнатьу вас,Что сейчас, который час?И ответила мне кроха:— Я считать умею плохо.Или девятьбез пяти,Или пять без девяти.

Открытка (котята и щенок): «Дружба»

Из жестяной этой мискиМолоко хлебают киски.Добрый пес на них не лает,Только хвостиком махает.

Здравствуйте, люди! Мы купили вам чашечки-серебряшечки очень интересные…

Открытка (лицо девочки). На обороте надпись:

Что за чудная картина!Вот вторая Алевтина[6]Тот же рот, и тот же нос,И лохматый пук волос.Так же ходит, так же скачет, По три раза на день плачет…

Из Солотчи

1 июля 1939 года

Писем от тебя еще не получал — жду сегодня. Вчера с Рувимом и Борькой[7] ночевали в лесу на берегу речки. Настроение у меня несколько тревожное. Послал две телеграммы на Дальний Восток — не отвечают. Боюсь, что подведут, и останемся мы с тобою «на хлебце». Я-то человек терпеливый и могу просидеть целый «месиц», а ты можешь зачахнуть, загоревать и ввиду отсутствия на столе конфетно-кондитерских изделий объявить, что мы — не сошлись с тобой характерами.

Дорогой Дорик! Только что начал я работу. Рассказ я пишу небольшой, — злата и серебра он принесет нам с тобой немного, но зато он сам будет светлый, как жемчужина.

Мы живем тихо. Питаемся очень просто — суп, молоко и картошка. Но больше — мне, например, ничего сейчас и не надо.

Напиши мне письмо — какова ваша жизнь? Как дела у Веры? Передай мой привет маме и скажи ей, пусть за грубость мою она на меня не сердится. Это я тогда наорал на всех сгоряча…

Старая Руза. Дом отдыха писателей

2 октября 1939 года

…День сегодня солнечный. Тишина здесь, как на кладбище, — во всем доме отдыха вместе со мной всего трое отдыхающих, верней — работающих.

С непривычки даже страшно. Постараюсь всей головой уйти в работу.

Работа передо мной очень большая… Будь умницей — в жизни впереди может быть еще немало хорошего…

Старая Руза. Дом отдыха писателей

9 октября 1939 года

…Несколько дней я прожил в большой тревоге. Никак не мог подойти к работе. Брало отчаяние, хотелось бросить и вернуться в Москву — а зачем не знаю. И только сейчас в голове прояснилось, работа показалась и важною и интересною. Трудно предсказать, но, вероятно, и на этот раз с работою я справлюсь хорошо.

Материально — много она мне не даст. Но я об этом сейчас не хочу даже думать. Бог с ней, с материей, — было бы на душе спокойно.

Я вернусь с чистой совестью, что сделал всё, что мог…

…Если бы ты знала, сколько мук доставляет мне моя работа! Ты бы много поняла, почему я подчас бываю дик и неуравновешен.

И все-таки я свою работу как ни кляну, — а люблю и не променяю ни на какую другую на свете.

Как я живу? Я встаю, с полчаса до завтрака гуляю по лесу. Лес желтый, но и зелени еще много. После завтрака сразу же сажусь за работу, за час до обеда кончаю, немного погуляю, сыграю партию в бильярд. После обеда — очень тихо, и я с наслаждением читаю. Вечером, после ужина, я опять работаю, но уже немного. Вчера пошел в лес, зажег костер, сидел и грел руки…

Из Цхалтубо и разных мест Крыма

Март — апрель 1940 года

…Я жив, здоров, веду себя очень хорошо, много работаю. Когда сюда приехал — немного было забаламутился, но быстро выправился.

Погода стоит неровная: то теплынь, то вдруг дунет с гор ветер. У меня все хорошо, только два горя: потерял трубку и все время приходится чинить сапоги. Ну, да как-нибудь дотопаю…

5 апреля 1940 года

…Еду на Одессу. Оттуда вылетаю по делам в Киев. Очень был огорчен, что не получил от тебя письма на Сухум. Вообще ты мне написала только одно письмо, и ввиду этого я начинаю подыскивать таких, которые своим мужьям пишут. Александр Ефимович[8] уже обещал меня познакомить в Москве с одной девицей, зовут ее Варя… она двоюродная сестра Ольги Алексеевны и служит заместителем инспектора 1-го Госцирка.

Ал. Ефимович говорит, что она будет и писать и плясать. Кроме того, у нее есть патефон с пластинками… и две пары мужниных сапог как раз нужного мне размера.

Вот с какими приключениями мы путешествуем! Ал. Ефимович хотел сняться верхом на тигре, но тигр оказался злобным и укусил ему одну ногу…

Старая Руза. Дом отдыха писателей

8 сентября 1940 года

…Третий день сижу и работаю[9]. Не написал еще пока ни одной связной строчки, но исчертил и разрисовал уже почти всю Женькину тетрадь. На этот раз я работаю несколько иначе, чем всегда. Я сижу, обдумываю заранее сюжет, положения, события. Все еще пока туманно, но за этим туманом уже слышны и звон, и крик, и неясная музыка.

…Если я сейчас справлюсь с этой работой — это будет большая победа. К тому времени, как мне вернуться — я думаю план вещи будет готов. Тогда я сяду за самую работу и опять буду из плана вычеркивать пройденные главы вот такими кругами (нарисован овал. — Ред.). На этот раз будет труднее, потому что задумал я вещь совсем новую. И во что бы то ни стало должен буду — быстро — в 20–25 дней, эту работу окончить. Пусть даже не окончить. Но этот срок я должен вырвать для работы. Тогда будет хорошо…

Вышел сегодня я передохнуть в лес. Он начинается прямо за заборами. Нашел три белых гриба. Погода стоит хорошая. Вот и осень! Но неспокоен я только за работу, а так — спокоен…