Николай Кузнецов - Фронт над землей

Неповторимый перезвон курантов, торжественно замершие часовые у входа в священный Мавзолей, стройные серебристые ели, мраморные плиты и даже брусчатка - все наполняло душу необъяснимой приподнятостью, рождало чувство нераздельности со страной и ответственности за все и вся.

Словно беспокоясь о том, чтобы не расплескать этих ощущении, мы возвращались на вокзал молча

А через час скорый поезд уже мчал нас в Ленинград, к берегам Янтарного моря.

Глава вторая. Взорванный рассвет

Я и несколько моих товарищей получили назначение в истребительный авиационный полк ПВО и были очень довольны. К тому же наш аэродром от города отделяло несколько десятков километров. "В любое воскресенье, - думал я, можно съездить к семье - к Анне и шестилетнему сынишке Жене, да и к родителям заглянуть тоже". Но нас вскоре направили на курсы командиров звеньев.

Авиаторы жили в лесу, по-лагерному. Аккуратные ряды больших брезентовых палаток, широкие дорожки, посыпанные песком, деревянные грибки для часовых.

Принял нас начальник курсов, невысокий, плотного сложения капитан Евгений Евгеньевич Банщиков. Пожимая нам руку, он внимательно, изучающе оглядывал каждого.

- На каких самолетах летали?

- На "ишаках"...

- Зачем же так унизительно? - поморщился Банщиков.- И-16 хорошая машина. Валерий Павлович Чкалов - заметьте, сам Чкалов! - отзывался об этом самолете как о первоклассном истребителе. В Испании, на Халхин-Голе, на Хасане наш "ястребок" выдержал испытание боем. А вы говорите - "ишак". Кстати, вам и здесь предстоит летать на И-16, так что прошу любить и жаловать. Но сначала придется проверить ваши знания, позаниматься наземной подготовкой.

В тот же день нас познакомили с инструктором - старшим лейтенантом Николаем Котловым. Он посмотрел наши летные книжки, полистал личные дела.

- Да, маловато вы летали на боевых самолетах... Ну что ж, придется поднажать.

Летное поле было неподалеку от палаточного городка.

- Вот наша стоянка,- с гордостью произнес Котлов.

Здесь царил образцовый порядок. Самолеты, темно-зеленые сверху и голубые снизу, стояли на аккуратно очерченных белыми линиями площадках. Винты всех машин были в горизонтальном положении, колеса упирались в тормозные колодки, выкрашенные в ярко-пурпурный цвет, на трубках Пито (воздухоприемники для прибора скорости) были надеты чехлы с красными треугольными флажками.

- Красиво снаружи! - вырвалось у Николая Савченкова.

- Да и внутри, товарищ лейтенант, подходяще,- парировал инструктор.Самолеты только что получили с завода. Двигатель с форсажем. Слышали о таком? Включаешь его - и мощность мотора, а стало быть, и скорость самолета резко увеличиваются. Вот какая это штука!

Потом Котлов водил нас по рулежным дорожкам, взлетно-посадочной полосе и окраинам аэродрома. Он знал здесь каждую неровность, каждый бугорок и ямку и обращал на них наше внимание.

- Летное поле надо знать как свою ладонь, - говорил инструктор. - И подходы к нему тоже. Завтра возьмем машину и поколесим вокруг, а сегодня, вижу, устали вы. У нас хорошо здесь - лес, воздух свежий. Отдохните с дороги.И он отпустил нас.

- Ну как вам курсы? - спросил я друзей. Николай и Петр переглянулись.

- Курсы как курсы, - пожал плечами Савченков. - На курорт смахивают. Нового мы тут ничего не узнаем.

- Не торопись с выводами,- резонно возразил ему Олимпиев.

Оба они в училище первыми освоили полеты по кругу и в зону, летали уверенно, грамотно и всегда получали одобрение Красовского и Пушко. На курсах нам предстояло совершенствовать летные навыки, научиться стрелять по наземным и воздушным целям, летать ночью, одним словом, приобретать мастерство, без которого нечего было и думать о должности командира звена. Все это так, но в душе я был не очень доволен сложившимися обстоятельствами. Мне хотелось сначала послужить в части рядовым летчиком. В самом деле, какой из меня командир звена с таким скромным практическим опытом?! Чему я могу научить других?!

Я поделился своими мыслями с ребятами, но они возразили.

- В полку рядовыми летчиками служат вчерашние школьники, - сказал Олимпиев. - Мы уже старики по сравнению с ними: повоевали на финской, кое-что повидали.

Май клонился к концу, когда мы закончили теоретические занятия - изучили район полетов, инструкцию по эксплуатации аэродрома, сдали зачеты и приступили к полетам. Машины с форсажным устройством были намного лучше тех, на которых приходилось летать в Каче, и даже Савченков перестал называть их "ишаками".

Аэродром не смолкал ни днем ни ночью. Ночные полеты осваивал соседний полк. Это давало повод Петру еще раз напомнить Николаю о его безосновательном упреке в недостаточно активном действии наших авиаторов. Но Савченков и тут находил аргумент в свою пользу:

- Так не мы же летаем ночью, а соседи.

- Ну, милый, ты опять за свое, - разводил руками Олимпиев. - Дойдет очередь и до нас.

Когда я поднимался в ленинградское небо, мне хотелось петь от радости. В ясную погоду с высоты отчетливо просматривался весь город - золотые купола Исаакия, тонкие, устремленные вверх шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости, а к северо-востоку простиралась зеркальная гладь Ладожского озера, от которого голубой петляющей лентой тянулась красавица Нева.

Мы отрабатывали сложный пилотаж, столь необходимый в воздушном бою, совершали полеты по маршруту. Дни были заполнены до предела. Свободными оставались только половина субботы и воскресенье. Однако нагрузка не была для нас обременительной: каждому хотелось как можно быстрее выполнить учебную программу.

- Скоро ли стрелять? - спрашивали летчики Банщикова.

- В двадцатых числах июня, а там приступим и к ночным полетам. Всему свое время, - неторопливо и рассудительно отвечал капитан.

По воскресеньям обычно ездили в Ленинград. Ходили по улицам и площадям, любовались архитектурным ансамблем города, величественными памятниками. Неизгладимое впечатление оставляли богатства музеев, особенно сокровища Эрмитажа.

Как-то я пригласил Николая в гости. Мы поехали на Фонтанку, где у своих родителей жила в ту пору Анна.

Савченков был убежденным холостяком и нередко говорил:

- Летчик должен быть свободным от семейных уз. К чему жене и детям разделять с ним тяготы службы? Сегодня он в лагерях, завтра на полевом аэродроме, послезавтра в другой части. Разве ему до семьи?

Дома нас встретили очень радушно. Особенно радовался Женька, которому понравился "дядя Савченков". Но дядя чаще всего посматривал на сестру Анны.

К вечеру Николай озабоченно сказал:

- Попроси, пожалуйста, Анну, чтобы она приехала в лагерь вместе с сестрой. Сделай одолжение... - И, улыбнувшись, добавил: - Закон диалектики: все течет, все изменяется. Так обещаешь?