Витус Беринг - Камчатские экспедиции

На них шли русские по Студеному морю — Ледовитому океану, идя вдоль берегов. На них и Дежнёв впервые действительно обошел в середине сентября Азию и вышел из Ледовитого в Тихий океан. Но какой ценой! Из кочей ни один не сохранился. «Прошед Анадырское устье, судом Божиим те наши все кочи море разбило», — говорит Дежнёв в 1662 г.

Из 90 человек команды в живых осталось всего 12! «А я, холоп твой, — пишет Дежнёв в челобитной царю Алексею, — на Анадыр-реку доволокся всего двенадцатью человеки, и с теми остальными своими товарищи, не хотя голодною смертью померети, ходил я, холоп твой, в поход к Канаульским и к Ходынским не к ясачным мужикам».

Сам Дежнёв сознавал, что прошел случайно. В 1653 г. из Анадырского острога он не решился отправить государеву казну (моржовую кость и меха) морским путем, так как судно не было хорошо снаряжено, а «иноземцы говорят: не по вся-де годы льды от берегов относит в море…».

Дальнейшая судьба Дежнёва малоизвестна. В Анадырском остроге он являлся начальником до 1659 г., собирая моржовую кость, меха, ведя мелкую борьбу с туземцами. Позже он бывал в Якутске и в Москве и в вознаграждение за свои заслуги в 1665 г. был сделан якутским казачьим атаманом.

Наши сведения о нем прерываются на 1672 г., и его дальнейшая судьба неизвестна. В той же челобитной 1662 г., о которой я говорил раньше, он так характеризует свою сибирскую службу: «А холоп твой, пошед из Енисейского острогу, служил тебе, великому государю, всякие твои государевы службы и твой государев ясак сбирал на великой реке Лене и по иным дальним сторонним рекам в новых местах — на Яне, и на Осмоконе, и на Индигирке, и на Алазейке, и на Колыме, и на Анадыри — реках — без твоего государева денежного хлебного жалования, своими подъемы.

И будучи же на тех твоих государевых службах, в те многие годы всякую нужу и бедность терпел, сосновую и лиственную кору ел и всякую скверну принимал — двадцать один год».

Дежнёв умер, не сознавая выпавшего ему на долю исторического дела. Прошло больше двух столетий — 230 лет — после него, прежде чем Норденшельду на «Веге» в 1878–1879 гг. удалось счастливо пройти не только его путем, но сделать его как часть еще более трудного пути, из Атлантического океана в Тихий. Другие попытки были неудачны.

По-видимому, в XVIII столетии одному энергичному русскому купцу Шалаурову из Иркутска удалось с устьев Лены пройти счастливо Берингов пролив, но он погиб на зимовке у мыса Шелагского, где позже были найдены его останки. Шалауров пытался пройти с устья Лены Камчатку в 1761–1763 гг.; он потерпел неудачу среди тяжелых лишений, в борьбе с суровой природой.

Потеряв все средства в этой экспедиции, он уехал в Москву и, набрав нужные деньги, в 1766 г. вновь отправился в путешествие, из которого ему не было суждено вернуться. С другой стороны, еще в 1820-х гг., до Норденшельда, Шишмарев из Берингова пролива прошел до мыса Сердце-Камень у входа в Ледовитый океан. Путь Дежнёва был забыт и не дал прямых данных для решения вопроса о соединении Азии с Америкой, который был чужд русским людям или русской государственной власти XVII столетия.

А когда позже, через 50–60 лет, при Петре, он был поставлен на разрешение — время резко изменилось. Русским людям пришлось решать его в другой обстановке. Для этого не нужно было повторять путь Дежнёва.

Уже в 1719 г. Петр Великий, послав геодезистов Евреинова и Лужина на Камчатку и на отыскивание лежащих в море островов, поставил им на решение вопрос: «Сошлась ли Азия с Америкой?» Может быть, одновременно или раньше сделана была им попытка пройти морем в Сибирь из Архангельска[8].

Но мысль Петра к этим вопросам направлялась гораздо раньше. Мы уже видели, что этот вопрос стоял на первом месте среди географических вопросов, побуждавших многих современников ждать его разрешения от новой России.

Его ставил уже в 1697 г. Лейбниц в одной из записок, составленных им для приближенных Петра, должно быть Лефорта[9], его же касался он в 1711 г. в переписке с Брюсом, несомненно обсуждал его с Петром Великим при свидании в Пирмонте в 1716 г. Сохранилось известие, что в 1717 г. побуждали Петра к научному разрешению этого вопроса его голландские друзья.

Однако Петр действовал здесь отнюдь не из-за одних научных соображений — это не было в его характере.

Его побуждали к этому вопросы государственной пользы и выгоды. Он должен был знать, что находится за пределами его царства и нет ли на Дальнем Востоке удобного морского пути в те страны, которые давно привлекали к себе внимание всех энергичных морских народов.

Прежде всего, Петру надо было точно и ясно выяснить положение своего государства в мировой сфере возможностей. То, что ясно нам теперь, тогда было неизвестно.

Экспедиция Евреинова и Лужина явилась продолжением аналогичных попыток, сделанных раньше. Еще в 1710 г. шли приказания в Охотск — исследовать морским путем прилежащие острова, и из Охотска казак Соколов достиг морем Камчатки. Сохранились известия об отдельных более или менее удачных поездках И. П. Козыревского, пленных шведов — Г. Буша, А. Молина, дворянина Сорокоумова. Герье указывает Вагина и Пермякова, достигших какого-то острова (1711), казака Крупышева, который был заброшен в Америку до Гвоздева.

Наибольшее значение имела экспедиция И. П. Козыревского. Козыревский — сын якутского казака, внук поляка — в 1712–1713 гг. открыл Курильские острова. Сохранились известия, что Козыревский предпринял эту морскую поездку, чтобы загладить свое участие в восстании против В. Атласова в 1711 г. на Камчатке, где Атласов был убит. На Камчатке Козыревский был по крайней мере 10 лет, с 1701 г. Козыревский имел поручение не только отыскать неизвестные острова, но и узнать о Японии. По возвращении из экспедиции он постригся в монахи в построенной им на Камчатке пустыни. Он сам так говорит об этой поездке:

«В 1713 году до монашества своего посылан я был за проливы против Камчатского носа, для проведания островов и Японского государства, также новых землиц всяких народов; следовал туда мелкими судами, без мореходов, компасов, снастей и якорей. На ближних островах живут самовластные иноземцы, которые не сдавшись на сговор наш, дрались с нами: они в воинском деле жестоки и имеют сабли, копья и луки со стрелами.

Милостью господа бога и счастьем его императорского величества мы оных иноземцев имали в полон и брали их платье шелковое, и дабинное, и кропивное и золото». При поездке в Тобольск с донесением и по делам монастыря Козыревский был задержан в Якутске местным архимандритом Феофаном, не отпущен в Тобольск и был занят делами различных монастырей епархии.