Мик Уолл - Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Теперь твоя очередь сиять. Ты двадцатичетырехлетний закаленный сессионный профи, знающий все о работе на студии. Ты берешь пример со знаменитых манипуляторов типа Шела Телми и Микки Моста, подыгрываешь другим сессионным профи вроде Биг Джима Салливана и Бобби Грэхема, перекуриваешь во время перерывов на чай, все замечаешь, годами снова и снова пересекаешь дороги подобно приносящим удачу черным котам.2 Теперь ты хочешь сделать что-то для себя. Ты всегда этого хотел. Время пришло. Что-то значительное, как Эрик с Cream, — только лучше. Как Джефф с Родом Стюартом и Ронни Вудом — только лучше. Как Джордж Харрисон и Брайан Джонс с их ситарами, хотя у тебя он и появился первым, — только намного, намного лучше, подождите, и вы, черт возьми, увидите.

Однако сперва тебе необходимо собрать кусочки вместе, найти уголки пазла. Годы работы за сценой — в темноте, по найму, делая то, что сказали, смотря и слушая и вбирая все это в себя, перекуривая и втихомолку посмеиваясь, — научили тебя большему, чем просто игре. Теперь ты знаешь, куда устанавливать микрофоны. Расстояние дает глубину, — как любили говорить старые каторжники. Ты знаешь, как управляться с пультом, что делает плохие группы хорошими, а хорошие — еще лучше. Теперь ты знаешь, что нужно больше, чем просто хорошо играть, иначе ты был бы звездой уже давно. Также ты узнал кое-что о бизнесе. Ты знаешь ценность имени и правильной звукозаписывающей компании за тобой, правильных парней в костюмах. И для этого, ты знаешь, тебе понадобится помощь. Однако у тебя есть преимущество. У The Yardbirds все еще есть имя — и ты не собираешься от него отступать. Не сейчас. Сначала тебе нужно быть уверенным, нужна педантичность, ты как профи должен идеально рассчитать время, ты знаешь это.

Проблема в том, что время уходит. Тебе только двадцать четыре, но музыка уже движется без тебя. Ты не сказал бы этого вслух, но ты знаешь, что это правда. Cream уже приближаются к финалу, а ты чувствуешь, словно еще и не начал. Хендрикс теперь всеобщий гитарный бог, а тебе еще не предоставилась возможность показать им свои умения за пределами сессий, прокуренных студий и групп, разваливающихся изнутри, теряющихся где-то на американской дороге, просто считая дни, пока не появится что-то лучшее. Время уходит, и, хотя ты никогда бы в этом не признался, ты начинаешь переживать, что пропустил проклятую лодку, что если ты не будешь стараться, тебе придется вернуться к сессиям. Стать одним из таких людей, которых я ненавижу, — как ты говоришь друзьям.

Последний тур The Yardbirds завершается в Монтгомери, штат Алабама, концерт в Speedway Fairgrounds проходит на следующий день после того, как в Лос-Анджелесе застрелили Бобби Кеннеди. Вы все смотрите это по телевизору в отеле, и вы в шоке, качаете головами и выкуриваете больше сигарет. Но для тебя это ничего не значит в сравнении с мыслью, что группа разваливается. К середине июня ты снова дома, в своем превосходном жилище у реки в Пангборне — переделанном викторианском лодочном сарае в тридцати милях выше по течению Темзы от Лондона с одним из этих подвальных лодочных причалов, хоть лодки у тебя и нет, — размышляешь, чем же тебе теперь заняться.

К счастью, у тебя есть туз в рукаве, кто-то, кто знает, что ты умеешь, кто ты, кем ты можешь стать, и кто разделяет твою решительность сотворить что-то из этого, в конце концов достать кота из мешка. Питер Грант. ‘Джи’. Огромный сверхчувствительный гигант, который был менеджером The Yardbirds вместе с Микки и охранял тебя во время всех путешествий, особенно в этом последнем чертовски ужасном американском туре, когда Кит Релф сходил с катушек и напивался на сцене каждый вечер и только Крис Дрэя все еще казался заинтересованным в сохранении целостности группы. Джи, который сидит с тобой в машине, застрявшей в пробке на Шафтсбери-авеню, всего через несколько дней после возвращения из Америки, и вы оба знаете, что все кончено, и говорите о том, что делать теперь. Джи сидит и слушает, как твой спокойный учтивый голос наконец произносит то, о чем ты в тайне думал все это время, и наконец озвучивает это: что ты думаешь, что можешь взять группу и сделать лучше, взять новых членов, написать новую музыку, сделать лучше.

Камнем преткновения, как вы оба знаете, станет Микки, всерьез заинтересованный только синглами. Искусство ради искусства, хитовые синглы ради нас. Это девиз Микки. Но с синглами покончено. The Yardbirds теперь должны выпускать альбомы, это очевидно. Ты не сказал этого Микки, потому что знаешь, что он только усмехнулся бы, так же, как тогда, когда Джефф пожаловался, что ему бы хотелось записывать и альбомы тоже, но теперь ты говоришь это Питеру, который сидит и слушает, смотря через ветровое стекло на поток машин. Ключ, скажешь ты, ощущая бесстрашие, в том, чтобы дать тебе свободу поступать так, как, по твоему убеждению, следует. Так, как ты слышишь внутри себя, когда никто больше не слушает. Не только возглавить группу, но и писать музыку и тексты, самому выпускать пластинки, делать все самостоятельно, кроме менеджмента. Вот здесь подключится Питер — если он заинтересован. Джи, годами работавший в тени другого более влиятельного музыкального дельца, ожидая своей очереди в темноте, прямо как ты. Джи, который сидит здесь за рулем, уставившись на поток машин, и просто кивает. «Что ж, хорошо, — говорит он. — Давай сделаем это».

Еще один последний концерт The Yardbirds, незначительное контрактное обязательство в Student Union Hall в Лутонском колледже 7 июля — спустя почти два года с последнего громкого сингла в Британии ‘Over Under Sideways Down’, — и потом действительно все. Лишь Крис сказал, что хочет продолжить и вдохнуть в группу новую жизнь вместе с тобой, но теперь и он сомневается. Ах, он еще ничего не сказал ни тебе, ни Питеру, но вы оба знаете. И что? Тебе нужна стопроцентная преданность, чтобы новая музыка, которую ты желаешь создать, звучала так, как тебе бы хотелось. Крис в любом случае неважный басист. Лучше ему сейчас уйти, даже если ты останешься в одиночестве. Что ж, ты к этому привык. Будучи единственным ребенком ты никогда не боялся быть один. Поэтому когда, всего лишь через месяц после этого последнего концерта в Лутоне, Крис в конце концов сознается, что он больше не в деле, что он лучше уйдет и попробует начать карьеру фотографа — «Он думает, что он чертов новый Дэвид Бэйли», — смеется Джи, — ты втайне успокаиваешься.

Теперь остались только вы вдвоем, Джимми и Джи. И, конечно, имя, как бы там ни было: The Yardbirds. Или, возможно, The New Yardbirds, как предложил Джи. Тогда, по крайней мере, не будет выглядеть так, словно заново начинаешь все с чистого листа, — говорит он. В любом случае, не совсем. И ты по-прежнему можешь выступать за деньги. Сводить концы с концами, пока не сможешь представить что-то лучшее. Во всяком случае, таков был план в то долгое дождливое лето 1968-го…