Елена Миль - Неизвестный Миль

Новочеркасск был маленьким уютным городом. Казачья станица с тенистыми садами, белокаменными зданиями, величественным Вознесенским собором и комплексом институтского городка. В центральном здании института был огромный белый зал с колоннами, в котором при царе давали балы. Институт был основан еще при Николае II в 1907 году и был задуман как основной политехнический институт на юге России. Однако очень долго достраивался, и многие его здания были окончены только к 1926 году. Тогда там появилось и авиационное отделение.

Пана Гурьевна вспоминала, что она познакомилась с Михаилом Леонтьевичем в городе Новочеркасске в 1928 году, где они учились в Донском политехническом институте на втором курсе.

Она писала: «Мы с Мишей впервые встретились в 1928 году на заводе. Тогда, в мае месяце, большая группа студентов 3-го курса механического факультета Новочеркасского института была отправлена туда на практику.

Мы вместе с группой обходили мастерские, со мной рядом оказался розовощекий паренек в кепке и крагах, в большой кожаной куртке, очень интеллигентный, с виду почти подросток. С первого взгляда он мне совсем не понравился, как своей юной внешностью, так и настойчивым желанием все знать, — показался чересчур назойливым. Причем он все время шутил, рассказывал анекдоты, которых я терпеть не могла.

Я увидела, что он хорошо рисовал, мне стало любопытно, что он там чертит и рисует. Оказалось, наброски: станки, рабочих — на листках, где угодно. Это мне тоже показалось желанием покрасоваться. На практике мы работали рядом, а потом вместе шли к себе в общежитие… Слишком мы были разные, но какая-то притягательная сила тянула меня к нему. Причем Миша так упорно ходил за мной, что я к нему привыкла. И хотя его розовые щеки и желание казаться старше мне не нравились, но мы уже друг без друга жить не могли.

Как и все студенты, он ездил летом на военные сборы в лагеря. После его возвращения он собирался домой в Иркутск, и я получила от него письмо, написанное в деканате.

Паня!

Сижу сейчас в деканате, жду секретаря. Получил вчера твое письмо и деньги, только вчера ночью пришел из лагерей. У меня уже есть билет, сегодня в 8 часов уеду. Знаешь, не надо было посылать деньги, я бы как-нибудь обошелся, тебе ведь, наверное, они сейчас тоже нужны. Продать из своих вещей мне ничего не удалось. Ну, это все ерунда.

Где жить буду, когда приеду, не знаю. Насчет комнаты еще не подумал, вернее, некогда было. Очень не хочется идти в общежитие, а, наверное, придется, потому что денег на комнату у меня не будет.

Знаешь, одному перебиваться тяжело, но товарища нет. Предлагал мне один парень с 1-го курса механического факультета, еще моложе меня, но он уж больно мальчишка, а я ведь, когда нужно, все-таки фронтовых лет.

О многом хочется с тобой поговорить, многим поделиться, особенно лагерным опытом. Я почему-то нигде не могу войти в общую семью, не доверяют мне, что ли. Малейшую мою ошибку сразу используют против меня. Я вел большую работу общественную, в общественном масштабе, все успешно, и все же ничего, кроме порчи нервов и убитого времени, не достиг.

Тяжелая и неблагодарная жизнь.

Вообще, мне кажется, я отличаюсь тем, что мои ошибки я слишком резко чувствую и моя жизненная школа — нелегкая школа.

Мне кажется, Паня, ты могла бы меня понять. Не могу сказать, чтобы я не был доволен собой, я шел по верной дороге, и если и больно ушибался, оступаясь, то зато вперед твердо шагал.

Пиши, Паня, не забывай, а я о тебе помню.

Она сохранила это письмо 18-летнего Миши, где он так переживает за то, что его не принимают в свою среду, и ищет среди студентов верных товарищей.

Позже он научился общаться с людьми и в дальнейшей работе главного конструктора сумел объединить не только коллектив своего конструкторского бюро, но и создать вертолетную промышленность. И удивительно, что всюду он находил общий язык с самыми разными людьми, делая их своими единомышленниками.

Все мои подруги на третьем курсе вышли замуж. Осенью и мы с Мишей решили жить вместе и сняли комнату у хозяйки — ему тогда шел 20-й, а мне 22-й год. Миша меня очень любил, опекал и обходиться не мог. Мы получили свидетельство о браке много позлее, только после войны, когда у нас уже были дети. В свидетельстве (уже в Москве) записано: «О браке с 11 — го ноября 1929 г.»

Мы могли оплачивать частную квартиру, так как оба получали повышенную стипендию — по 450 рублей в месяц.

Невозможно представить атмосферу того времени, не зная периода Гражданской войны, пронесшейся по всей центральной России. Это дает возможность понять обстановку, в которой мы жили, учились и творили. Почему считали за счастье получить крошечную 6-метровую комнату и жить там вчетвером, но своей семьей, принимая друзей и работая с полной отдачей с утра до вечера.

Мы были из разных слоев общества, мой муж из зажиточной семьи городских интеллигентов, я из простой крестьянской семьи. Мое детство и юность прошли в станице Морозовской Ростовской области, через которую прошла Гражданская война. Я родилась в деревне Черниговка Таврической губернии Ростовской области в 1907 году. Было у нас в семье два брата: Денис и Иван, а также сестра Даша, которая была старше меня на 2 года. Отец наш, Гурий Антипович, был крестьянин, мать Татьяна Григорьевна — домохозяйка. Жили мы поначалу ниже черты бедности: корову держали очень редко, хлеба никогда не хватало, и часто не во что было одеться. Но отец был религиозен до фанатичности, и мы ходили в церковно-приходскую школу.

Я в 1925 году окончила школу и поехала в Новочеркасск поступать в институт. Мы с сестрой и подругами разлетелись в разные стороны. Для поступления в институт предъявила справку, что мой отец, Гурий Антипович Руденко, из крестьян, имеет две коровы, избирательных прав не лишен. В то время социальное происхождение учитывалось при поступлении в высшее учебное заведение. Я сдала экзамены успешно и поступила в Донской политехнический институт в городе Новочеркасске. На третьем курсе мы познакомились с Мишей и стали жить гражданским браком. Брак был зарегистрирован только после войны.

Веянием времени было жить коммуной, да и мне так казалось, что сообща можно жить наиболее интересно и полно. Я написала Мише на практику в Таганрог, где он был на заводе со студенческой группой, о своем желании уйти жить в коммуну.

В ответном письме он сомневается о правильности решения уйти в коммуну и убеждает меня в том, что смысл жизни — приносить людям непосредственную пользу.