Софи Аскиноф - Московские французы в 1812 году. От московского пожара до Березины

Третий важный свидетель со стороны находившихся в 1812 году в Москве французов – некто Франсуа-Жозеф д’Изарн (1763–1840), дворянин, эмигрировавший во время Французской революции. Обосновавшись в Москве, он вложил свое состояние и свою энергию в торговлю сельскохозяйственными продуктами. Будучи жертвой пожара и ярым противником Наполеона (во всяком случае, в течение некоторого времени), он тоже решил оставить свой рассказ о пережитых событиях. Но его свидетельство было опубликовано много позднее, в 1871 году, благодаря усилиям другого московского француза – A. Гадарюэля. «Господин д’Изарн был мирным и тихим человеком, – уточнял этот последний в предисловии, – излив гнев против Наполеона в своем сочинении, он, очевидно, показал его некоторым лицам, но потом спрятал; кроме того, публиковать в России рассказ о недавно произошедших там событиях, о которых знало столько людей, было бесполезно и во всяком случае неосторожно, даже если бы он и мог это сделать…»9 Действительно, Ф.-Ж. д’Изарн, решивший остаться в Москве после 1812 года, в то время как большинство его соотечественников вернулось во Францию, предпочел молчать. Он не хотел лишать себя возможности восстановить свое былое положение в деловом мире и, очевидно, полагался на время, которое должно было смягчить его ненависть к Наполеону. Он умер в 1840 году, а написанный им текст остался неопубликованным и никому не известным.

Четвертый и последний свидетель событий 1812 года из числа живших в Москве французов – уже упомянутый нами Арман Домерг, чье настоящее имя Луи-Антуан. Он родился 7 ноября 1781 года в Осэре, в Бургундии, от второго брака. Его сводная сестра Аврора была старше почти на двадцать лет, она родилась в Монпелье в 1762 году и первая выбрала для себя артистическую карьеру. Певица и актриса, она вплоть до Французской революции была членом Королевской музыкальной академии. В начале XIX века судьба привела Армана и Аврору в Москву. «Поскольку я много лет был главным режиссером Французского императорского театра в Москве, – уточнял Арман в начале своего рассказа, – мне было легче, чем кому бы то ни было другому, наблюдать за обычаями и нравами еще мало известной страны. Действительно, по своему положению я находился в точности посередине между дворянством и народом, в равной степени близкий и тому, и другому, и уж если я что-то видел, то я это действительно видел»10. И артист со множеством деталей поведал о испытаниях, выпавших на его долю и особенно мучительных потому, что сам он на много месяцев попал в Сибирь[1]. Свое объемное сочинение (более 800 страниц), опубликованное в Париже в 1835 году, он посвятил «своим товарищам по нужде», своим «братьям по несчастью». Даже спустя много лет горечь от пережитого не прошла. «Мои воспоминания диктуются не ненавистью, – уточнял он, – а простым желанием рассказать правду тем, кто ступит на мой путь артиста, уехавшего на чужбину». Воодушевляемый жаждой справедливости, А. Домерг постарался просто и с максимально возможной точностью изложить факты, повествуя от имени пострадавшей части человечества, чьей душой и выразителем чувств он являлся.

Рассказы этих четырех свидетелей, соединенные вместе, дополняют источники, уже давно используемые исследователями. Мы можем добавить к ним отрывки еще нескольких рассказов, оставленных супругой А. Домерга и Ж. Лекуэнтом де Лаво, секретарем Императорского общества натуралистов Москвы, и других французов, более или менее словоохотливых. Комплекс этих свидетельств позволяет нам сегодня реконструировать историю Русской кампании.

Сейчас, когда мы отмечаем двухсотлетие войны 1812 года, нам захотелось вывести из забвения свидетельства этих французских граждан. Нам показалось важным рассказать историю французской колонии в Москве. Эти мужчины и женщины, обосновавшиеся там, далеко от родины, по-своему участвовали в наполеоновской авантюре. Мы слишком часто забывали о них. Нам хотелось, чтобы их истории составили основу книги, совсем не для того чтобы реабилитировать их, а просто за тем, чтобы они заняли принадлежащее им по праву место. Это рассказ о 1812 годе, рассказ о французской колонии, унесенной вихрем истории, о Наполеоне, о Франции и Европе в целом. Это их история, это «рамка, служащая для обрамления картины», но рамка крайне необходимая, которую так интересно изучать.

Глава 1

Москва – привлекательное место для иностранцев

Этот город не похож ни на один другой в Европе… русский город в подлинном смысле этого слова, тогда как Петербург может рассматриваться лишь как европейская колония, как столица, похожая на все прочие…

Путешествие двух французов… в России в 1790–1792 годах. М., 1796.

Когда иностранные путешественники впервые открывают для себя Москву, они испытывают шок, часто очень сильный: шок при виде огромного, истинно русского, чтобы не сказать восточного, города, шок при виде странного города, расцвечиваемого и сверкающего тысячей колоколен, выделяющихся на фоне молочного неба над «третьим Римом». Когда проходит первое ослепление, соприкосновение с реалиями московской жизни бывает порой очень непростое, так как образ жизни здесь сильно отличается от привычного в Западной Европе или даже в Санкт-Петербурге. Москва – гораздо более русский город, чем город, основанный Петром Великим, но также и более космополитичный, поскольку, расположенный на перекрестке дорог, живет во многом торговлей. Это его благоприятное расположение, кстати, стало одной из причин, по которой с конца XVIII века в нем поселилось много французов, пускай даже они и страдали там от чувства потерянности в непривычной для них обстановке.

Город-перекресток

Город, основанный, согласно легенде, в 1147 году суздальским князем Юрием Долгоруким, был расположен в стратегически важном месте, благоприятном для его развития. Благодаря системе рек, служивших путями сообщения, он действительно находился на перекрестке дорог, соединявших его с политическими и торговыми центрами Древней Руси (Новгородом, Киевом, Владимиром, Смоленском)11. Притоки реки Москвы защищали город с юга и запада, служа ему естественной оборонительной линией. С двух других сторон с самого основания города были воздвигнуты рукотворные укрепления, заключившие его в полукруг. Бескрайние леса и болота, простирающиеся за рекой на юге от города, служили ему естественной защитой. Однако развитие города шло медленно, так как Москва неоднократно становилась жертвой набегов татар, которые уничтожали все на своем пути. С XIV века городу удалось немного «передохнуть», расшириться и похорошеть благодаря активной деятельности московских князей, поднимавших статус столицы своего княжества. Отныне уже не Киев, а Москва становилась политическим центром России.