Северные были - Николай Николаевич Задумкин
— В батальоне четыреста человек, — сказал Батенин, когда члены губкома обсудили примерный план операции, условно названной «Казарма». — Сколько в наше распоряжение дадите красногвардейцев?
— Сколько надо?
— Роту.
— Роты нет. Возьмите пятнадцать человек. Вполне хватит. Действуйте больше словом.
…Ночь. В вытянутой руке не видна винтовка. Отряд красногвардейцев бесшумно подошел к первушинским казармам. Он был невелик, но состоял из проверенных, опытных товарищей.
Казарма спала напряженным, задыхающимся сном. У входа мерно расхаживал часовой, освещаемый мутным светом керосинового фонаря. Подойти к нему незамеченным не было никакой возможности: казарма длинная, а вход в нее посередине. Пароля же красногвардейцы не знали.
А часовой все расхаживал и расхаживал. Вот он остановился, прислушался. Из-за угла до него донеслась пьяная песня:
Бы-ывало вспашешь пашенку,
Лошадок распряжешь…
— Кой черт там опять в городе нализался! — выругался часовой. — Это ты, Подшивалов?
Вместо ответа последовало:
А сам тропой знакомою
В зеленый сад пойдешь…
— Свинья ты, Подшивалов, сви…
Глухой удар. Пошатнувшись, часовой грузно осел на землю. Затем с двух сторон казармы вынырнули красногвардейцы. У входа остановились, прислушались. Тихо.
— Чем ты его? — успел шепнуть Батенин Смирнову, кивнув на безжизненное тело часового.
— Да гранаткой же… К утру очухается.
Внутрь казармы вошли так же бесшумно. Дневальный дремал. Чтобы он ненароком не заорал, Смирнов сначала легонько тронул его за плечо, а когда дневальный, не открывая глаз, зевнул, лихой красногвардеец ловко засунул ему в рот сушившуюся рядом солдатскую портянку.
В казарме пахло потом и ружейным маслом. С нар доносились храпы и бормотанье во сне. Направо, у окна, стояли в пирамидах винтовки, а на полу два «максима», за них тут же легло по красногвардейцу.
— Батальон, подъем! — подал команду Батенин.
Первым вскочил с нар штабс-капитан, ночевавший вместе с солдатами. Ничего не понимая, он с минуту таращил глаза на красногвардейцев, стоявших с оружием в руках у винтовочных пирамид, потом вытащил из-под подушки пистолет и приставил его к виску. Хлопнул выстрел.
Солдаты вмиг повскакали с нар.
— Спокойно, товарищи, — обратился к ним Шаршавин. — Именем революции вы разоружены…
…Утром следующего дня разоруженный батальон был выстроен в казарме. Шаршавин рассказал солдатам о задачах молодой Советской власти, о Ленине, о партии большевиков…
— Выходит, офицеры думали заставить нас выступить против себя, — гудели солдаты.
— Выходит, — подтвердил Шаршавин. — Предлагаю тем, кто не изменил прежнему решению, вступить в Красную Армию, — подходить записываться… Кто первый?
— Записывайте…
— И меня…
— Я все равно сегодня бы сбежал, но против Советов не пошел бы.
Из батальона сформировали роту. Под командованием большевиков она отправилась громить интервентов и белогвардейцев на Северный фронт.
«ЧЕРНЫЕ ПТИЦЫ»
В один из дней раннего листопада 1919 года у бывшей помещичьей усадьбы Марково, что близ Вологды, остановился странный обоз. Состоял он из крестьянских телег, армейских фур, пролеток извозчиков и кареты. Из кареты грузно вывалился среднего роста субъект в хромовых сапогах, жилетке и канотье. В правом его глазу отсвечивал монокль.
— Ребятишки, — поправив на боку маузер, обратился он к седокам телег, фур, двуколок и пролеток, — этот домишко мне нравится, он явно ниспослан нам для подготовки к новым битвам во имя святых идеалов анархии.
«Ребятишки», свирепого вида мужчины, дружно окружили своего вожака. Все они были обвешаны оружием, многие еле-еле держались на ногах.
— А есть ли тут что-нибудь для пропитания наших душ? — спросил один из них.
— Найдется, — уверенно ответил вожак.
В усадьбе и впрямь «кое-что нашлось». Там было много скота, птицы, зерна, картофеля, фуража. Прекрасно обставленные комнаты особняка пришлись по душе приезжим.
— Рай земной, — восхитился грузный субъект с моноклем в глазу. — Только для нашего рая кое-чего не хватает. — Скажем, черного флага над крышей и пулемета у входа.
* * *
Телеграмма из Москвы не явилась неожиданностью для председателя губчека Петра Никитича Александрова. В ней говорилось, что в разных местах страны начали активизироваться анархисты и следует ожидать их выступлений в Вологде.
Петр Никитич еще раз перечитал телеграмму, откинулся на спинку стула. Что ж, анархисты — враги не новые. Чекистам уже доводилось с ними бороться. И не раз. Однажды пришлось разоружить целый эшелон этих «черных птиц», следовавших через, станцию Вологда. В другой раз бандиты силой захватили одну из гостиниц города, установили у подъезда пулемет, выбросили из окна черный флаг, заявив: «Для нас нет ничего выше нас!» Чекисты разгромили и эту банду, изъяв у нее много стрелкового оружия и около шести пудов динамита.
Петр Никитич встал со стула, подошел к двери, открыл ее, крикнул:
— Дежурный, пригласите командира отряда!
Через несколько минут в кабинет вошел среднего роста чекист в кожаной куртке, опоясанной ремнями. На боку висел внушительный пистолет. Председатель подал вошедшему только что полученную телеграмму. Когда тот пробежал ее глазами, спросил:
— Как ведут себя эти новоявленные помещики?
— Пренахально, Петр Никитич. Все эти дни мы за ними следили. Над усадьбой выбросили черный флаг, у входа поставили «максим», нацеленный на дорогу. Пьют, едят, мудрствуют о своих «богах» Штирнере и Прудоне, Бакунине и Кропоткине. Крестьяне их возненавидели. Пристают к женщинам. Вожак их, этот Солнцев, раскатывает по окрестным деревням на тарантасе, что-то вынюхивает, выспрашивает.
— Оружия у бандитов много?
— Стрелкового порядочно.
— Сколько пулеметов?
— Только один.
— Надо прихлопнуть это гнездо, — сказал председатель губчека. — Но сначала предупредите, чтоб уходили подобру-поздорову.
— Понятно, Петр Никитич.
— Идите.
* * *
На следующий день представитель Советской власти предложил анархистам покинуть Марково.
— Ультиматум? Угроза? — вкрадчиво спросит Солнцев, бросив в глаз монокль.
— Пока ни то и ни другое, — невозмутимо ответил представитель рабочих и крестьян.
— А потом?
— Будете пенять на себя.
— Угрожаете?! Советская власть самая справедливая на планете. Так вы говорите?
— Так.
— Значит, не может она применить оружие а отношении свободных людей. А теперь — скатертью дорожка. Я не могу поручиться за своих мальчиков.
Анархисты, стоявшие рядом, нахально заулыбались. Многие из них, как всегда, были пьяны вдрызг. Когда представитель ушел, Солнцев отдал приказ:
— Никого в усадьбу не пускать, ни с кем не считаться.
С этого часа у пулемета было установлено круглосуточное дежурство.
* * *
Выкурить анархистов из усадьбы, причем без единого выстрела, помогла маленькая военная хитрость. В один из дней к гнезду «черных птах» подошел небольшой отряд красногвардейцев. Впереди него кони тащили внушительного вида пушку. Вернее, это была не пушка, а умело замаскированная простая двуколка. Стволом «пушки» служило искусно покрашенное зеленой краской осиновое бревно. Да и где было взять в то тревожное время настоящую пушку, если артиллерия
