Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография - Андрей Юдин
Другой «культурный шок» он получил, когда случайно увидел по телевизору ленинградский ансамбль «Поющие гитары». Музыканты в явно слизанной у битлов униформе (пиджаки без воротничков и водолазки) стояли на постаменте и время от времени, оживляя «картинку», как по команде, поворачивались в разные стороны[2]. Поражало, что гитаристы играют и поют одновременно, а еще переставляют аккорды, не глядя на гриф. В понимании Чижа, это был верх мастерства.
— Они пели «Синий-синий иней», «Словно сумерек наплыла тень...», «Песенку велосипедистов». И так мне захотелось стать одним из них — просто караул!.. Причем лет-то мне было, наверное, девять. Какие девки, господи?! Да просто кайф — встать с гитарой, блин, и лабать!..
С тех пор он часто крутился со шваброй перед зеркалом, воображая, будто солирует в «Поющих гитарах». Позже, когда заиграли половые гормоны, он всячески прокручивал в голове картинки, как создает в школе свой ансамбль, чтобы понравиться барышням (обмануть старика Фрейда еще никому не удалось!).
— Вот я стою с гитарой на сцене, а девчонки — в зале. И они видят меня и шушукаются — одна на ухо другой... А нужна-то именно одна!.. И она смотрит на тебя, а ты поешь, как будто не замечая ее, но ты-то видишь, что она на тебя смотрит... Вот такие совершенно глупые мысли у меня были. Я лежал на диване и фантазировал. Причем я уже знал, что в ансамбле есть бас-, соло- и ритм-гитара, барабаны и клавиши. И на бас-гитаре я представлял одноклассника Пашку Королева, потому что у него был низкий голос...
Собственно, Чиж никогда не скрывал, что на него, как и на многих сверстников, повлиял громадный музыкальный пласт 1970-х — вокально-инструментальные ансамбли. Сегодня в адрес ВИА сказано немало гадостей: их критикуют за неискренность текстов («Любовь, комсомол и весна!»), за одесско-кабацкие ритмы «умца-умца» и невероятно раздутые (за счет духовых инструментов) составы. Но других артистов провинция не знала и знать не могла.
— Мне всегда очень неловко, смешно и даже грустно слышать, когда какой-нибудь парень говорит, что он «воспитывался на блюзе». Где же это он, интересно, мог взять блюз в нашей-то стране, да еще в каком-нибудь 1971 году?.. Радио с утра включаешь, а там — что передадут, то и передадут. То есть гимн СССР, концерты по заявкам сельских радиослушателей, «В рабочий полдень».
Тот же Андрей Макаревич, который заболел рок-музыкой, услышав, как отец переписывает на магнитофон битловский альбом «A Hard Day’s Night», честно предупреждает: «Не надо забывать, что музыкальная информация попадала в нашу страну с трудом и не ко всем». Стоит добавить, что далеко не каждая советская семья могла похвастаться наличием того же магнитофона. Чиграковы, например, могли позволить себе только радиолу — гибрид радиоприемника и проигрывателя.
На этой «вертушке» Чиж прослушал сотни грампластинок «Мелодии», советской звукозаписывающей фирмы-монополиста. Стоили такие пластинки (они были двух видов: гибкие и на твердом виниле) сравнительно недорого — от 60 копеек до 2 рублей с небольшим, поэтому их могли регулярно покупать даже самые небогатые семьи. Все эти записи Чиж затирал буквально до дыр: «Я на них учился, все эти песни я просто переиграл».
Учиться было чему: в советских ансамблях играли крепкие профессионалы (достаточно упомянуть «Веселых ребят»[3] и белорусских «Песняров»), которые не могли или не захотели реализовать себя в андеграунде. Они, несомненно, знали западную рок-музыку. Ее влияние отчетливо слышалось в инструментальных партиях, аранжировках и даже вокальной манере (не говоря уже о явных цитатах). В каком-то смысле, копируя западный саунд, ВИА готовили слушателей к встрече с настоящим, неразбавленным роком.
Нередко в поисках потенциальных шлягеров ВИА напрямую черпали из репертуара западных звезд. Те же «Поющие гитары» записали на своих пластинках инструментальные композиции групп Shadows и Tremulous, «Голубые гитары» — битловскую «I Saw Her Standing There», «Веселые ребята» — битловскую «Ob-la-di, Ob-la-da» и «Down of The Corner» из репертуара Creedence C. R. (за что руководство фирмы «Мелодия» получило партийные взыскания).
Когда петь по-английски было «не рекомендовано», музыканты стали придумывать свои тексты. Тот же «Старенький автомобиль» — это вольный перевод битловской «Drive My Car», сделанный солистом «Веселых ребят» Леонидом Бергером, а безумно популярные в середине 1970-х «Карлсон» и «Прекрасное воскресенье» в исполнении «Поющих гитар» — русские версии хитов группы Christie и британца Дэниэла Буна.
Еще одна позитивная черта ВИА заключалась в том, что с ними охотно сотрудничали замечательные композиторы-мелодисты — такие как Давид Тухманов, Юрий Саульский, Вячеслав Добрынин.
— Мне безумно нравился Юрий Антонов, — говорит Чиж. — Это наш советский Маккартни и Элтон Джон. «У берез и сосен», «Несет меня течение», «Кончается лето», «Для меня нет тебя прекрасней»... Какую песню ни возьми — просто блеск!.. У «Самоцветов» была совершенно шикарная вещь: «Ты за парту со мной снова рядом садишься, / из-за этого я, может, двойку схвачу. / И не мне одному ты, красивая, снишься...» Или «Школьный бал», который пел Валентин Дьяконов, их солист. Лучше песни про школу, по-моему, еще никто не написал.
Другой музыкальной стихией, затронувшей Чижа, стали блатные и дворовые песни: «Так это наши корни, как ни крути. Глупо было бы ответить, что наши корни — это Мадди Уотерс. На самом деле это то, на чем вырос каждый из нас: каждый пацан стоял в подъезде и играл блатные песни. Больше подобрать он не мог, он знал три аккорда и играл Аркашу Северного “Дело было в старину под Ростовом-на-Дону”. Кто не играл, тот мудак на самом деле».
* * *
Когда Чижа спросили в 1995 году в телепередаче «Рок-урок», с чего начинается рок-н-ролл, он не задумываясь ответил: «С аккорда ми мажор». Но лично для него этот путь начался со школы игры на аккордеоне Альфреда Мирека.
Это случилось в 1971 году, когда он наконец-то поступил в музыкальную школу. В Горьком родители купили ему за 216 рублей подростковый («трехчетвертной») немецкий аккордеон марки «Weltmeister». Если учесть, что мама получала 90, а отец 100 с небольшим рублей, это был месячный заработок всей семьи. Естественно, родители скопили эти деньги, в чем-то ущемляя себя, в чем-то — старшего сына. «Мне, наверное, тоже было отказано в каких-нибудь новых ботинках», — говорит Чиж. Зато аккордеон стоял на самом видном месте и был заботливо накрыт бархатной накидкой. По сути, это был не музыкальный инструмент, а пропуск в светлую жизнь.
Родители видели младшего
