Анатолий Папанов: так хочется пожить… Воспоминания об отце - Папанова Елена Анатольевна
Мы будем с нетерпением ждать Вашей весточки, чтобы незамедлительно выехать туда.
Спасибо и низкий поклон от всей нашей семьи Вам.
С уважением, Софья Рафаевич-Шпик.А в начале 1942 года, в одном из боев на юго-западном фронте, рядом с молодым солдатом Папановым разорвалась бомба. Один осколок угодил ему в ногу. Это было под Харьковом. Ранение было тяжелым. Он попал в госпиталь, который находился в городе Буйнакске, под Махачкалой. В госпитале пролежал около полугода, перенес несколько операций, в результате два пальца на ноге были ампутированы. Он получил инвалидность. Но даже в госпитале мысли о театре, об искусстве будоражили его юношеский ум и помогали бороться с недугами. В одном из последних интервью он вспоминал: «А с каким нетерпением мы в госпитале ждали выступления артистов! Искусство вселяло в нас веру в Победу, дарило, пусть минутное, душевное успокоение, залечивало раны.
Залечивало иногда в буквальном смысле слова. Помню военный госпиталь. Коридор, заставленный кроватями, и громкий, словно пытающийся скрыть неуемную радость, голос Лидии Руслановой “Валенки, Валенки…”. Пластинку ставят несколько раз. Мы знаем, что ставят его по просьбе оперируемого бойца. Ему надо было ампутировать ногу, а анестезирующих средств в госпитале не осталось, и он согласился на операцию без наркоза. Попросил только, чтобы поставили “Валенки”».
Самым главным в решении стать артистом было убеждение, что актер может сражаться только своими средствами. Особенно остро Папанов ощутил, когда в госпиталь приехала Мария Петровна Максакова, прославленная оперная певица Большого театра. От ее песен веяло мирным временем, было в них то, что так не хватало солдатам на войне – теплота, нежность, ласка. Но тем острее понималось, что они, солдаты, должны, обязаны и могут защитить и сберечь это домашнее тепло от грязных захватчиков. Только в госпитале папа узнал, что из всех солдат, попавших под бомбежку в том бою, в живых остался он один.
Но время шло, и чувство горькой досады по погибшим товарищам переросло в щемящую боль за судьбу матери, которая осталась в Москве одна. Он очень скучал по дому.
«В госпитале я ночами просыпался от того, что вдруг начинал пронзительно ощущать запах улицы моего детства – запах свежевыпеченного хлеба. Наш дом был недалеко от хлебозавода, и моя мама работала там рабочей. И так щемило сердце, так страстно хотелось увидеть свой двор, старую церковь возле него. В церкви была школьная столовая, и нас, ребятишек, поили там компотом».
Сохранилось письмо, которое папа написал своей матери из госпиталя. Вот оно.
Москва 48, Малые Кочки д.7 кор. 6 кв. 239 Папановой Е.Б.
Здравствуй, дорогая мамочка!
Вчера я получил сразу два письма, одно от тебя, другое от Царева Гриши, и вот сегодня спешу на них ответить. Мама, ты пишешь, что, может быть, я приеду после госпиталя домой, нет, я сразу, очевидно, поеду в часть. Сейчас у нас все стало дешевле – молоко пресное стало 5 р. литр, кислое – 8 р. Появилась на рынке черешня 15 р. кг. Очень много редиски, она очень дешевая. Мама, от папы с Ниной до сих пор ни одного письма не получил. Послал им 5 писем, а ответа пока никакого нет. Очевидно, из Нижнего Тагила очень долго идут письма. Самочувствие мое сейчас лучше. Дней через 15 я, наверное, из госпиталя выпишусь. Мама, я просил тебя в предыдущем письме, чтобы ты написала, о чем вы разговаривали с Ирой. Вчера у нас был выходной день. Я ходил в гости к одной москвичке. Очень хорошо провели время. Хорошо покушал и немного выпил виноградного вина. В городе сейчас очень хорошо. Очень тихо и есть где погулять. Сегодня ночью я видел сон и опять во сне видел тебя. Не знаю, что он означает. На днях думаю сходить в фотографию и сфотографироваться. Как только получу карточки, одну вышлю тебе. Театр Ермоловой в Буйнакск еще не приехал. Жду его с нетерпением. На этом я свое письмо заканчиваю. Жду от тебя с нетерпением вестей. Если увидишь кого-нибудь из моих знакомых, передавай им большой привет. Крепко, крепко целую тебя – твой сын Анатолий.
ДАССР, г. Буйнакск, в/ч 15, госпиталь 3, палата 16 Папанову Анатолию Дмитриевичу.В результате после Махачкалинского госпиталя инвалид III группы Папанов возвращается в Москву. Ему дали небольшую пенсию по инвалидности. Хотя его мать и работала на хлебозаводе, денег не хватало и жилось очень бедно. Анатолий решил немного подработать. Кто-то научил его поступить следующим образом: купить на рынке недорогую одежду и обувь и поехать в какую-нибудь отдаленную деревню обменять вещи на продукты. Папанов так и сделал. Но ему не повезло. В поезде на две огромные сумки обратили внимание милиционеры, попросили предъявить документы и показать содержимое багажа. Молодого человека забрали в отделение и хотели завести на него дело за спекуляцию. Но, узнав, что он фронтовик-инвалид и живет с матерью впроголодь, пожалели его и отпустили. После этого случая неудачливый коммерсант решил устроиться на работу. Он нанялся пожарным в наркомат целлюлозно-бумажной промышленности. Однажды он встретил ребят, с которыми раньше играл в народном театре ДК «Каучук». Они стали собираться вместе, репетировать, чтобы играть спектакли и этим зарабатывать себе на жизнь. Но вот тут-то и выяснилось, что не так-то просто сделать спектакль, на который бы пошли зрители. Не хватало знаний и профессионализма. Поэтому и решил Толя Папанов идти учиться в театральный институт.
Папа обожал своего отца, но обращался к нему на «Вы». В наше время это случается довольно редко, но мне всегда кажется, что этим подчеркивается особое уважение к тем, кто тебя произвел на свет и воспитал. Позднее, когда мы уже жили отдельной семьей, папа часто, почти каждую неделю навещал своих уже стареньких родителей. Относился к ним с любовью и юмором, особенно к отцу. Речь дедушки была насыщена разнообразными изречениями, сравнениями, приколами, как теперь говорят. Он много рассказывал смешных случаев из собственной жизни. Причем излагал все это совершенно серьезно, не сознавая, наверное, что рассказывает смешно. А может и сознавал, но оставался в душе актером…
Однажды папа спросил деда – большого любителя погулять по Новодевичьему кладбищу, находящемуся неподалеку от Усачевки: «Почему Вы так любите это место для прогулок, папа?» На что Дмитрий Филиппович ему ответил: «Так как же не любить, Толя? Ведь там же такие силы собраны!» Знал бы тогда дедушка Дима, что его единственный сын будет похоронен здесь, на Новодевичьем…
Дедушка очень чутко относился к его творчеству и очень им гордился. Мне кажется, в сыне реализовалась его тайная мечта о театральной сцене. Он всегда живо интересовался делами папы: репетициями, съемками в кино.
На Усачевке, в небольшой коммуналке, где жили еще две семьи, мы часто собирались и справляли праздники: дни рождения, красные дни календаря. Мы – это бабушка Лена, дедушка Дима, мама, папа, я, мамины родители, с которыми я жила до подросткового возраста, и папина старшая сестра, тетя Нина со своей семьей. А семья у тети Нины была такая: муж – дядя Петя и мои двоюродные братья Валерий и Анатолий. Было очень весело. Бабушка готовила много вкусной еды, взрослые спорили о политике, а мы, дети, играли.
Главными зачинщиками споров о политике были двое дедушек, споры были очень яростные. Папа был часто оппонентом дедушки Димы.
На Усачевке всегда трепетно относились к музыке: проигрыватель, масса пластинок. Я очень любила разбирать эти старые пластинки. Если мне нравилось название, я включала проигрыватель, и в дом входила музыка! Я танцевала под нее. Уже тогда, в детстве, мне хотелось стать актрисой. Но я не признавалась в этом родителям, боялась, что будут смеяться. Мне тогда казалось, что артистка должна быть идеально красивой. А себя я таковой не считала…
