Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

Сию же минуту были обговорены все условия предстоящего спора. В первую очередь была названа сумма (чисто символическая, поскольку дело было не в деньгах, а в принципе), которая должна была достаться победителю, – 25 центов. Поскольку маршрут был длинным (путь на ранчо и обратно насчитывал 177 километров), необходимо было позаботиться о пропитании. Брать с собой провиант было невыгодно (лишний груз), поэтому спорщики решили привлечь к этому делу повара с ранчо, который должен был на грузовике ехать в арьергарде и по мере надобности подкармливать соревнующихся. Также были оговорены и другие условия. Например, спорщики договорились, что если Билл доедет на муле до заранее отмеченного места отдыха на несколько минут раньше, то и в путь он должен будет отправиться с таким же минутным опережением.

Спорщики стартовали ранним июльским утром. Билл взгромоздился на своего любимого мула Спиди, а Дин отправился в путь на своих двоих, облаченный только в шорты и легкие теннисные тапочки. Следом тронулся на грузовике повар с провиантом. Какое-то время лошадь и человек шли чуть ли не вровень, но потом животное вырвалось вперед и почти весь путь (а он занял 47 часов) не позволяло себя догнать. Хотя, может быть, это был тактический ход со стороны Дина – он таким образом мог усыплять бдительность своего оппонента. И ему это удалось.

Когда состязание подходило к концу и до арены родео оставалось всего 9 миль, Дин перешел с марафонского шага на бег. Сделать это ему было трудно, поскольку к этому моменту ноги его покрывали волдыри и буквально каждый шаг причинял Дину дикую боль. Но когда он сорвался с места и побежал, боль мгновенно куда-то ушла и вместо нее пришло жгучее желание победить. Это желание и без того было сильным, но теперь, на последнем отрезке пути, оно стало просто безудержным. К тому же Дин не любил и не умел проигрывать, а в этом споре он не мог себе позволить этого и подавно – слишком большое количество людей (все обитатели ранчо и родео) были вовлечены в него. И в случае своего поражения Дин просто не смог бы продолжать работать на прежнем месте. Короче, на карту было поставлено все. Видимо, именно это и придало дополнительные силы 18-летнему парню. Он рванул к финишу с такой скоростью, что шансов победить у лошади, которая тоже была не из железа и успела заметно подустать, просто не осталось.

Дин опередил своих соперников ровно на три минуты. Он первым вбежал на арену родео и, добежав до центра, рухнул на песок как подкошенный. Как потом подсчитали очевидцы, чистое время пробега заняло 22 часа, что составляло в среднем 5 миль в час. Это был фантастический рекорд, который не мог остаться незамеченным со стороны прессы. 6 августа 1956 года в «Ньюсуик» была опубликована та самая заметка, в которой в подробностях описывались перипетии этого уникального пробега. Называлась заметка просто, но по существу – «Человек победил».

Между тем учеба на метеоролога доставляла Дину все меньше радости. Да это и неудивительно, если учитывать тот факт, что будущую профессию Дин выбирал себе не сам, а с помощью отца. Сирил Рид считал метеорологию весьма перспективной и всегда востребованной профессией и настоял на том, чтобы оба его старших сына посвятили ей свою жизнь. Младшему сыну Вернону тоже была уготована та же судьба, но пока, в конце 50-х, он был еще школьником.

Дин отучился всего лишь один курс, когда окончательно убедился в том, что метеорология – не его стезя. Повторялась та же история, что и в кадетской школе. Однако если в том случае на стороне Дина выступила его мать (что и позволило ему прервать учебу), то на этот раз Рут Анна была категорически против, чтобы Дин уходил из университета. И он остался в нем, хотя все мечты и помыслы его были совсем в иных сферах – он мечтает стать певцом. Хотя никто из его близких и друзей всерьез не верит в его перспективы на этом поприще. Нет, все они с удовольствием слушают песни в его исполнении, некоторыми даже восторгаются, но, когда речь заходит о более серьезной перспективе стать музыкантом, дружно уверяют Дина, что это дело зряшное. «Тебе туда не пробиться», – вот стандартная реакция друзей на мечты Дина. А родители его любимой девушки идут еще дальше: когда Дин надоел им своими разговорами о карьере певца, они попросту запрещают дочери с ним встречаться. И девушка не смеет ослушаться родителей. О чем очень скоро горько пожалеет, но будет уже поздно.

Переломным в судьбе Дина стало лето 1958 года. Закончив очередной курс в университете, он отправляется на каникулы к своим родителям, которые теперь живут в Аризоне. Это первое появление Дина в новом родительском доме после долгого перерыва. Однако там ничего не изменилось: мама так же, как и раньше, великолепно печет его любимые пирожки с тыквой, а отец не расстается с книгами и спорит о политике. Он был членом ультраправой организации «Общество Джона Бэрча» и ярым сторонником политики нынешнего президента страны Дуайта Эйзенхауэра. А вот государственного секретаря Джона Фостера Даллеса отец Рида недолюбливал и вечно критиковал. Как и миллионы американцев, он считал его виновным в том, что из-за его неразумной политики подорванными оказались взаимоотношения США даже с наиболее последовательными и верными союзниками и партнерами в Западной Европе. И это в тот момент, когда Советский Союз наращивал свою военную мощь и привлекал на свою сторону все больше сторонников.

Увы, Дин не мог выступить перед отцом в роли достойного оппонента в его диспутах на политические темы. В те годы наш герой был чужд политике и если интересовался ею, то весьма поверхностно. Его больше интересовали музыка, лошади и девушки, чем взаимоотношения США с союзниками и перспективы СССР в ракетной области. К тому же Эйзенхауэр был генералом, а военные всегда меньше всего нравились Дину. Хотя объективности ради стоит отметить – жизнь при президенте-генерале в Америке была неплохой: если предыдущий президент Трумэн оставил после себя долгов на 9,4 миллиарда долларов, то Эйзенхауэру не только удалось сократить дефицит, но в 1956–1957 годах и вовсе свести бюджет с превышением доходов над расходами. Много позже американские экономисты с тоской будут вспоминать эти времена, когда сбалансированный бюджет в их стране был реальностью. А в те годы, в середине 50-х, эта ситуация воспринималась как вполне закономерное явление.

Короче, в те годы Дин был далек от политики, и все его мысли были посвящены одному: тем летом он надумал ехать в Голливуд, чтобы попытать наконец счастья – попробовать осуществить свою мечту стать артистом. Правда, родителям он об этом ничего не сказал, поскольку заранее знал их негативную реакцию на это.