Анатолий Левандовский - Жанна дАрк

Вот он, дубовый лес Шеню, начинающийся у самой деревни. Его очень любила Жанна. Если всмотреться повнимательней, можно различить узенькую полоску на опушке леса. Это Смородинный ручей, вода которого так холодна и приятна на вкус. А рядом огромный старый бук, вокруг которого феи некогда любили водить хороводы.

Жанна подолгу разглядывала все эти знакомые места. Сверху и издали они выглядели совсем иначе. Иногда ей казалось, что перед ней необычная, сказочная страна, а сама она – королева этой страны.

И как страшно было из чудной страны грез спускаться вниз, в мрачное подземелье замка!.. Жанна слышала от старших, что здесь, под низкими сырыми сводами, сеньоры де Бурлемон когда-то держали пленников. Дети с опаской трогали ржавые цепи, осматривали груду белых костей, сваленных в углу. Крохотные оконца даже в яркий солнечный день давали лишь тусклое подобие света. Говорили, что, когда весной Маас разливался, вода достигала этих щелей и наполовину затапливала смрадные камеры подземелья. Это было царство кошмара и смерти. Ужас душил Жанну, слезы подступали к горлу… Но она не плакала, так как знала, что достаточно подняться наверх и все станет другим, совсем другим.

Эти свои ранние впечатления маленькая крестьянка из Домреми прочно хранила в памяти и в сердце. Позднее она поняла, что так бывает и в жизни: после сказочного взлета, после солнца и счастья наступает падение и давящий ужас мрака. Но она не боялась этого. Она знала, что мрак не может убить света, что солнце все равно выйдет из тьмы, что сила человеческого духа – чудесная страна, возвышающаяся над смрадным царством лжи, несправедливости и тяжелого гнета.

Прямая угроза миновала. Беглецы покидали «островную крепость» и возвращались в деревню. Перебралась в свой старый дом и семья крестьянина Жака Дарка.[5]

За дни отсутствия здесь ничего не изменилось. В приходской церкви еще не возобновилась служба. Можно было потихоньку проникнуть в храм, пробраться к алтарю и разглядывать темные лики святых. Жанна очень любила это занятие. Ее неизменным героем был святой Михаил, бравый рыцарь в блестящих доспехах, пронзавший мечом страшного дракона. О, если бы такой рыцарь стал на защиту ее деревни, плохо пришлось бы лотарингским бандитам!..

Вместе с друзьями Жанна бежала проведать лес Шеню, помечтать у Смородинного ручья и узнать, не вернулись ли феи к своему любимому буку. Но феи не возвращались. Зато сколько кругом было грибов и ягод…

Долго гулять Жаннетте не довелось. Вся ее семья трудилась с утра до ночи. Старшие дети давно помогали родителям. Теперь пришел и ее черед. Но девочка не унывала. Всякое дело спорилось в ее проворных руках. Она пряла и ткала, шила, стирала и убирала дом, пасла овец и ухаживала за коровой. Добрая мать обучила Жанну нескольким молитвам. Единственно, чему ее не научили, это читать и писать. Некогда было, да и некому: взрослые сами не знали грамоты. Предел мечтаний честного Жака Дарка не шел дальше самого скромного благополучия семьи: чтобы все были сыты и кое-как одеты.

С некоторых пор Жаннетта стала внимательнее присматриваться к окружающей жизни. Она заметила странное обстоятельство. Все ее друзья-ребятишки были и одинаковы и неодинаковы. Все они играли в горелки, работали и разбивали друг другу носы. Но было нечто, различавшее их, как и их родителей. Почему-то одни работали больше, другие меньше, и тот, кто больше работал, чаще оказывался голодным.

Жанна поняла причину этого, когда немного подросла.

Маас разделял Домреми на две части. Крестьяне, жившие, как и Жанна, по эту сторону реки, считались подданными государства, лично свободными людьми. Они обрабатывали свои наделы и платили налоги королю. По ту сторону Мааса, на южном берегу, обитали крепостные крестьяне, сервы, принадлежавшие наследникам сеньоров де Бурлемон. Сеньор был полным их господином. Они выполняли тяжелые барщины, несли многочисленные оброки. Они не имели ни свободы передвижений, ни права вступать в брак по своей воле, да и своими жалкими пожитками они не всегда могли распорядиться.

Жанна была глубоко опечалена и возмущена. Почему Господь допускает такое? Разве не созданы все люди равными и одинаковыми по образу и подобию Его?..

И все же не это было самым страшным. И свободные, и крепостные уравнивались произволом алчных господ. Сеньоры мало считались с королевским правом. Феодальная война, беспрерывно кипевшая во Франции, одинаково била и сервов, и лично свободных вилланов. Разве задумывался сир де Саарбрук, чьи посевы он выжигает и топчет, крепостных или свободных? Разве интересовало могущественного герцога Бургундского, свободных или крепостных грабят его лихие капитаны во время разбойничьих рейдов? Теперь, когда в стране исчезла центральная власть, сеньоры чувствовали себя полными хозяевами не только в своих поместьях. Они не боялись ни Бога ни дьявола, грабили, насиловали и убивали.

Чем больше слабела страна, тем сильнее увеличивалась их жадность и жестокость. И крестьяне невольно обращали взоры на короля. Сильный монарх воплощал единое государство, а единое государство ослабляло произвол господ. Мудрено ли, что несчастный землепашец, равно страдавший от хозяев иноземных и хозяев своих, все упования и надежды возлагал на Бога и государя? Но Бог был далеко. А государь…

Англичане прогнали принца Карла за Луару, и, хотя он провозгласил себя королем, в глазах населения он оставался дофином, наследником престола. Для того чтобы стать законным главой государства, Карлу нужно было пройти обряд миропомазания на царство в городе Реймсе, церковной столице Франции, где короновались все французские монархи. Но Реймс окружили враги. У Карла не было ни энергии, ни сил, чтобы туда пробиться.

Жанна часто думала о юном дофине. Он представлялся ей добрым и прекрасным принцем из волшебной сказки, преследуемым жестокой матерью-мачехой, со всех сторон окруженным опасностями и коварными врагами. А ведь его враги – это враги всего народа, враги милой Франции!..

Война упрямо вторгалась в жизнь. Она проникала даже в детские игры, а игры, в свою очередь, перерастали в настоящие битвы.

Деревня Максэ, расположенная к востоку от Домреми, принадлежала герцогу Лотарингскому. Жители Максэ считали себя сторонниками Филиппа Бургундского, с которым их герцог имел союзный договор. Однажды несколько мальчишек из Домреми, бегавших в школу в Максэ, вернулись домой с окровавленными лицами: ребят поколотили парни из Максэ, назвав их «арманьяками». Без отмщения этого оставить было нельзя. Юные «арманьяки», устроив засаду за Маасом, дали «проклятым бургундцам» такую взбучку, что те едва унесли ноги…