Смута на Руси. Выбор пути - Людмила Евгеньевна Морозова
В этой сложной ситуации Федору Ивановичу приходилось выбирать преемника среди дальних родственников. По линии матери, царицы Анастасии Романовны, у него было несколько двоюродных братьев: Федор, Александр, Михаил, Василий и Иван Никитичи Романовы. Но Федор был на пять лет старше самого царя и к тому же очень долго не имел сына-наследника. Его дети умирали в младенчестве, и только в 1596 году родился Михаил — будущий царь Михаил Федорович Романов. У остальных Никитичей также в то время не было детей, а следовательно, никто из них не мог стать продолжателем династии.
Родные и двоюродные братья были и у царицы Ирины Федоровны Годуновой. Однако они тоже были старше царя. К тому же ее родной брат Борис (1552 года рождения) довольно долго не имел наследника: его сын Федор родился только в 1589 году.
Неясно, кто считался преемником царя Федора Ивановича в первые годы его правления. По некоторым косвенным данным можно лишь предположить, что им был Симеон Бекбулатович — племянник второй жены Ивана Грозного Марии Темрюковны, сын ногайского хана. Он был женат на сестре Ф. И. Мстиславского, который состоял в родстве с царями.
В октябре 1575 года по прихоти Ивана IV Симеон почти год пробыл на московском престоле и носил титул великого князя Московского, поэтому мог рассчитывать на получение царской короны после смерти бездетного Федора Ивановича. Согласно различным документам, Симеон постоянно участвовал в придворных празднествах и церемониях, но к концу 80-х годов его имя исчезает из источников. Только в «Новом летописце» отмечено, что после 1590 года из-за происков Годунова Симеон был лишен тверского удела и сослан в село Кушалино, где вскоре ослеп.
Чтобы понять причину перемен в жизни бывшего великого князя Московского, нужно вспомнить, что в 1589 году у Бориса Годунова родился сын Федор, который должен был стать продолжателем рода. Соответственно и Борис уже мог претендовать на роль царского наследника. К тому времени ни у кого из близких царских родственников не было продолжателей рода по мужской линии: ни у Ф. И. Мстиславского, ни у Ф. Н. Романова, ни у его братьев, считавшихся двоюродными братьями самого государя.
Превратившись с рождением сына в наиболее реального преемника бездетного Федора Ивановича, Годунов, видимо, начал избавляться от возможных соперников, и в первую очередь — от Симеона Бекбулатовича.
В этой сложной ситуации и Нагие рассчитывали на то, что царевич Дмитрий сможет когда-нибудь надеть царскую корону, поэтому и воспитывали его в духе ненависти к окружавшим царя Федора родственникам царицы Ирины, Годуновым. Дмитрию разрешали лепить снеговиков, называя их именами Годуновых, и рубить им головы. В итоге страдавший от эпилептических припадков ребенок рос нервным и болезненным.
Нездоровая обстановка в Угличе, видимо, поначалу не беспокоила царя и его окружение, ведь еще сохранялась надежда на рождение Ириной Федоровной наследника. Годунов даже попросил королеву Англии Елизавету прислать опытного врача и акушерку. Правда, против их приезда стали возражать церковники, полагавшие, что люди иной веры (а англичане были протестантами) могли осквернить царское дитя даже прикосновением. Врачу и акушерке удалось доехать только до Вологды. Потом им пришлось вернуться домой.
Когда стало ясно, что сын Годунова вполне здоров и брат царицы получил возможность претендовать на роль наследника престола, его не могло не заинтересовать происходившее в Угличе. Для присмотра за Нагими туда был отправлен государев дьяк Михаил Битяговский с родственниками. Его приезд возмутил бывшую царицу Марию Федоровну, которая хотела по собственному усмотрению распоряжаться доходами от удела. Между дьяком и Нагими стали постоянно возникать конфликты. Особенно опасной показалась его угроза сообщить в Москву о некоем колдуне, привечаемом царицей. Напрашивалось предположение, что тот старался «наводить порчу» на царя и царицу, а это уже расценивалось как государственное преступление.
Угличская драма, происшедшая 15 мая 1591 года, еще больше обострила проблему престолонаследия. Дмитрий погиб при довольно странных обстоятельствах. Накануне у него несколько раз случались припадки, свидетельствовавшие о его нездоровом состоянии. Однако ни мать, ни родственники не обеспокоились этим и позволили ему играть с мальчиками в ножички. Суть игры заключалась в том, что с определенного расстояния нужно было воткнуть острый нож в нарисованную на земле цель. Несомненно, Дмитрию хотелось быть самым метким игроком, поэтому он напрягся и занервничал. Это спровоцировало новый припадок эпилепсии. Когда царевич начал корчиться в конвульсиях, в его руке был зажат острый нож. Лезвие случайно задело сонную артерию, и из нее хлынула кровь. Только теперь стоявшая рядом кормилица Ирина Тучкова опомнилась и схватила ребенка на руки. Но было уже поздно: спасти Дмитрия было невозможно, и через несколько минут он умер.
Размышляя об угличской трагедии, невольно задаешь себе вопросы: каким образом в руке у больного ребенка оказался острый, как бритва, нож? Почему ему разрешили играть в столь опасную игру? Не было ли все это подстроено кем-то умышленно, чтобы свести в могилу возможного наследника престола?
На предположение о том, что гибель Дмитрия не была случайной, наталкивает тот факт, что прибежавшая на шум Мария Нагая тут же стала кричать об убийстве сына. Она даже назвала имена убийц — дьяка Битяговского с родственниками. Но, конечно, возможный виновник смерти царевича был среди его близкого окружения. Он научил мальчика опасной игре, он посоветовал ему взять самый острый нож — свайку, и именно он знал, что у Дмитрия участились приступы эпилепсии и припадок мог начаться при любом нервном напряжении.
Конечно, сейчас сложно точно назвать имя этого человека. Возможны лишь предположения. Одно из них — Осип Волохов, сын мамки царевича Василисы Волоховой. Его имя Мария Нагая назвала в числе убийц сына вместе с М. Битяговским, его сыном Данилой и племянником Никитой Качаловым. Из них только Осип был служителем угличского удельного двора и, несомненно, очень часто встречался с Дмитрием — ведь его мать была главной наставницей царевича и старшей боярыней в свите Марии Федоровны. Осипу не составило бы никакого труда научить мальчиков игре в ножички и подсказать, какой нож следует взять для того, чтобы выиграть. Царица, видимо, знала об этом, оттого и назвала его имя в числе убийц.
Следует отметить, что ни Битяговский, ни
