Эльдар Рязанов - Евгений Игоревич Новицкий
Осенью в Куйбышев прибыл и Лев Копп. Как раз в это время сюда эвакуировали множество военных предприятий, и Лев Михайлович вновь был поставлен во главе одного из авиационных заводов.
Кроме того, в Куйбышев переместилась из столицы часть правительства, а также почти вся труппа Большого театра. Последнее обстоятельство стало настоящим подарком для местных жителей, в том числе для Элика. Впрочем, лично ему еще милее был Театр оперетты, выступавший в филармонии, которая была буквально напротив дома Рязановых. В тот год Эльдар более десяти раз посмотрел такие знаменитые спектакли, как «Сильва», «Марица» и «Принцесса цирка». (Заглавная героиня «Девушки без адреса» 1958 года произносит: «Вот к нам оперетта приезжала — так я все постановки пересмотрела», — и в этой реплике чувствуется голос самого Рязанова.) Столь активное увлечение опереттой аукнется много позже, когда Эльдар и сам станет ставить музыкальные комедии — именно в этом жанре ему предстоит сделать свои первые шаги в художественном кино.
Увы, Элику недолго пришлось жить насыщенной жизнью театромана: отчима перевели в Нижний Тагил — город, который произвел на всю семью настолько удручающее впечатление, что удостоился прозвища Нижний Могил.
В зрелости Рязанов вообще не так уж часто и охотно рассказывал о своем детстве, а уж о пребывании в «Нижнем Могиле» и вовсе высказывался разве что пунктиром: «Длиннющие многочасовые очереди за иждивенческой нормой черного хлеба по карточкам; трудный быт эвакуации; прозябание в холодном бараке, где приходилось растапливать печку кусками резиновых шин, брошенных на свалке; охота на гигантских, полуметровых крыс, шныряющих по бараку; умение готовить обед почти что из ничего; наука нянчить младшего брата…» С другой стороны, и в таком житье-бытье имелись свои светлые стороны — в конце концов Эльдар тогда был энергичным и неунывающим восьмиклассником, не питавшим ни малейшей склонности к мерехлюндии (таковым он, впрочем, оставался на протяжении всей жизни). Элик влюбился в одноклассницу, но на школьных вечерах все никак не решался пригласить ее на танец, поскольку не обладал навыками в этом деле. Уроки танцев давали ему девочки — соседки по бараку. Под звуки бешено популярных тогда мелодий «Рио-Рита» и «Брызги шампанского» подросток Рязанов, тогда еще стройный и подтянутый, старательно выделывал простейшие па. Но потанцевать со своей избранницей ему так и не удалось: пришла пора возвращаться в Москву, угроза нападения гитлеровцев на которую уже миновала.
Из эвакуации Рязанов вернулся не только с театральными впечатлениями и любовными переживаниями. Он привез оттуда еще и объемистую тетрадь собственных стихов. Эльдару не терпелось продемонстрировать свое творчество тому, кто знает в этом толк. И он даже точно знал, как именно зовут данного «знатока». Конечно, им был Константин Симонов. Не только для Эльдара, но и для большинства его сограждан Симонов в сороковых годах являлся главным стихотворцем военного времени, «лучшим, талантливейшим» (как сказал о другом — к тому времени, увы, уже давно покойном — поэте товарищ Сталин).
Через адресный стол Рязанов совершенно запросто узнал телефон Симонова и позвонил ему. Выслушав, в чем дело, знаменитый поэт, как ни странно, пригласил безвестного юного коллегу к себе домой. Эльдар пришел и передал тетрадь. Условились, что он вернется за ней и за вердиктом Симонова через неделю.
Неделя прошла быстро, но вердикт оказался убийственным для начинающего автора. Рязанов в те годы умело подражал Пушкину, Лермонтову, Надсону, но только этим его поэтические способности и ограничивались. Константин Симонов без обиняков сказал Рязанову, что его рифмованные опусы — не более чем версификаторство и что настоящий поэт должен искать свой голос, а не копировать чужие. Эльдар вовсе не был уничтожен таким отзывом: Симонов высказал все это столь корректно и доброжелательно, что начинающий стихотворец не почувствовал ни малейшей обиды. Он даже был скорее благодарен Симонову, чем разочарован его словами.
Между тем амбиции Рязанова оставались прежними: он страстно мечтал стать автором не только стихов, но и прозы — конечно, мужественной и героической, а-ля Джек Лондон. А сделаться «советским Лондоном», как казалось Элику, можно только одним способом — для начала проплавать несколько лет по морям и океанам и уже потом заняться сочинительством.
Для того чтобы немедленно приступить к осуществлению своей цели и подать документы в Одесское мореходное училище, Рязанову предстояло еще закончить школу. Дожидаться, когда это произойдет естественным путем, Элику было невмоготу (терпение никогда не было сильной стороной рязановского характера) — и по окончании девятого класса он решает сдать экзамены за десятый экстерном. В то время так поступали многие из тех, кому не терпелось как можно раньше поступить в вуз или устроиться на работу. Но добиться положительного результата удавалось единицам: условия были строги и беспощадны. Требовалось в кратчайшие сроки сдать шестнадцать экзаменов без права пересдачи любого из них. Получение первой же двойки отрезáло все пути для девятиклассника, которому не терпелось распрощаться со школой, и заставляло его провести за партой еще один год.
Отличительной чертой Рязанова на протяжении всей жизни — и прежде всего в юные годы — была феноменальная память. Поэтому все шестнадцать экзаменов он сдал без особого труда, пускай половину из них за счет чистой бездумной зубрежки.
В Одесское мореходное были отправлены документы, но ответа оттуда не было. В конце концов стало ясно, что в этом году Рязанов туда не поступит и ему надо сдавать экзамены в какой-нибудь московский вуз. «Перебьюсь где-нибудь годик, но уж на следующий год обязательно отправлюсь в Одессу», — решил Эльдар.
Где именно «перебиваться», Рязанову было практически все равно. Однажды он случайно встретил на улице своего знакомого, вместе с которым сдавал экзамены экстерном и для которого это мероприятие тоже увенчалось успехом.
— Куда поступаешь? — спросил Элика приятель.
Тот пожал плечами.
— Я
