Даниил Гранин - Человек не отсюда

С четырех лет Петр страдал водобоязнью. А с 10 — вдруг упоенная страсть к воде. Жадное изучение корабельного дела, любовь к водным путешествиям, мечта о море. Сухопутный мальчик среди сухопутных родичей. Загадка!

Еще одна странность. Почему Петр то и дело покидает свой престол? То Петром Алексеевым служит в капитанском звании, то плотником Михайловым. На шутейных соборах тоже передавал свою власть — папе-кесарю. Не боится снимать корону, становится солдатом, простолюдином.

Накопилась система всякого рода стереотипов в восприятии Петра, от которой трудно было освободиться.

Допустим, актер Николай Симонов в фильме «Петр I» создал неистовый, кричащий образ государя, который внушал страх: кошачьи усы торчком, стремительная походка. А Петр был нормальным человеком со всеми его достоинствами и недостатками. То вспыльчив, то терпелив, то скуп, то щедр, то остроумен, то пьяно туп, то жесток, то милосерден.

Петр задал для русского общества тон милосердного отношения к побежденным. Те пленные шведские офицеры, что находились в Петербурге, пользовались свободой, их приглашали на балы, они учили русских дам и кавалеров танцевать… Получив в 1718 году известие о смерти короля Карла на поле боя, Петр искренне переживал. Он сам, а за ним и придворные надели «черные платья» в знак траура и послали соболезнование младшей сестре Карла. Между тем шел девятнадцатый год Северной войны, измотавшей и шведов, и русских…

Стрелецкий бунт, страшные сцены бойни, свидетелем которых был 10-летний Петр: за несколько дней от большой родни ничего не осталось, всех порубили… Никто не видит чуда в том, как покалеченная душа его смогла все же выправиться.

Жизнь Петра трагична. В ней были разные периоды. Первый, когда травмированный сердечной неудачей с Анной Монс, Петр привязывается к Екатерине, его снова посещает любовь. Он обретает семью, свою личную, домашнюю жизнь. Год от года привязанность Петра к жене крепнет. Их супружество было не похоже на семейные отношения монархов той эпохи. Нечто подобное было во втором браке его отца, Алексея Михайловича, с Наталией Нарышкиной, счастливом и коротком. Петр решается и на шаг, неслыханный в русской истории: устраивает коронацию безродной Екатерины, она — императрица.

Следующий период душевно тяжелый — когда Петр узнает о ее измене. Это был удар!

Величайшая трагедия Петра — казнь царевича Алексея. Принести в жертву отечеству родного сына!..

С годами Петра все сильнее захватывала идея Отчизны. Ради нее он не щадил себя. И вот, когда из крови и проклятий показалась наконец явь новой страны, на пути встала безвольная, неумная фигура сына, грозя порушить все, что было сделано. Драма была для него неразрешима. Не однажды я пробовал представить себя на его месте. Как быть? Что делать? Конечно, убийство сына не выход. Но и альтернативного достойного решения не найти.

Его настигло одиночество, непонимание, невозможность иметь наследника (через год после казни Алексея умирает маленький Петр Петрович, спровоцированный выкидыш у Марии Кантемир) — это как рок.

Петру было приятно, когда ему говорили «Господин контр-адмирал», а не «Ваше величество». Потому что звание всегда для него было заслуженным, а не рожденным. Он аккуратно требовал свое жалованье и говорил: «Поскольку эти деньги я заслужил, как и другие офицеры, своей службой, то могу их тратить, как хочу».

Петр сделал удовольствие Карлу, освободив графа Реншильда из плена. В ответ Карл возвратил ему князя Трубецкого Ивана Юревича, Головина.

Дочь Гагарина, сибирского губернатора, была замужем за сыном великого канцлера Головкина. Сын Гагарина был женат на дочери вице-канцлера Шафирова.

Все эти родственные связи, ходатайства заставляли Петра откладывать казнь Гагарина, Петр требовал от него откровенности. Наконец, сын дал показания против отца. Петр поставил виселицу перед Сенатом. Никто не смел отсутствовать при казни Гагарина. После казни все родные должны были обедать с царем. Сын Гагарина был разжалован в матросы. Это была методика Петра в борьбе с казнокрадством.

В 1723 году Петр сжег свой дворец в Преображенском, здание обложили фейерверком. Петарды взрывались цветными огнями. Когда все сгорело, и осталось безобразное пожарище, оно дымило, воняло горелым чадом, Петр сказал: «Вот образ войны, блестящие подвиги, от которых остаются разрушения. Да исчезнет вместе с этим домом, где росли мои первые замыслы против Швеции, всякая мысль о войне».

Петр исполнял должность бомбардира и при этом старался своей службой бомбардира не стеснять главнокомандующего Шереметева, он становился как бы подчиненным, а не царем.

Современники спрашивали, зачем Петру самому нужно было строить корабли, поручил бы кому-нибудь, а сам занимался бы государственными делами. Но кому поручить? Некому было в России. Иностранца выписывать? Нет, надо было самим учиться. Учились и за границей, и в России. Петр тоже учился, чтобы освободиться от зависимости, ему хотелось дознаться до всего, освоил голландский опыт, отправился к английским судостроителям, его желание научить свой народ совпадало с собственным призванием естествоиспытателя, инженера. Он понимал, что нужно пройти школу самостоятельности. Учился на заграничных верфях как частное лицо, а не как царь, как Петр Михайлов, а не как Петр Первый.

Конечно, все равно приходилось призывать иностранных мастеров, но теперь он мог их проверять, поправлять, требовать как хозяин, которого не проведешь.

Петр продолжал движение, начатое в царствие его отца. Он делал это энергичнее, он жаждал увидеть плоды.

Для меня был вопрос: что больше возбуждало в Петре энергию — победа или поражение?

Узнав о смерти Карла XII в 1718 году, Петр заплакал. Слезы его вызвали недоумение. Он сказал: «Брат Карл, как мне жаль тебя!» Как будто он любил своего врага. За что? Не за то ли, что тот многому научил, сделал Россию могучей державой. Поражение под Нарвой вызвало у Петра возглас: «Шведы победой своей научат и нас победить их самих!»

Возможно, подобные истории приукрашены, другие приписаны, но они естественны, они всю жизнь сопровождали Петра и для серьезных историков вроде Ключевского они служили серьезным материалом.

Петр был не тираном, творящим произвол, а служащим, выполняющим порученное ему дело. Поэтому нечего падать перед ним на колени, незачем зимой снимать шапки перед дворцом.

«Меньше низости, больше усердия к службе и верности ко мне и государству — таков почет, подобающий царю», — говорил Петр.

После смерти Петра начинаются распри у Меншикова с Ягужинским, чем дальше — тем больше. Ягужинский добивается развития торговли, но это встречает сопротивление, уже никто не думает о деле, беспокоятся о том, как бы Ягужинский не снискал расположения у императрицы.