Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

Первое дерево посадили в 1962 году, в знаменательный для тогдашнего полусоциалистического Израиля день Первого мая. На старой фотографии: облитый солнцем косогор, несколько десятков зрителей, малочисленный военный оркестр, полукруг стульев с почетными гостями – первыми семью Праведниками – и посредине у микрофона Голда Меир, в ту пору министр иностранных дел. Все по-домашнему, в оркестре, кажется, одни струнные – негромкий праздник небогатой страны, скромность праведничества.

И дерево-то выбрали под стать: обычное для Средиземноморья растение не бог весть какой красы или величины. Однако со смыслом дерево. Цератония, рожковое или мармеладовое дерево, по-местному «хорув». Коренастый ствол, раскидистые ветви, круглый год в ласковых овалах листьев. Осенью взбрызгивают мелкие малоприметные цветы, чтобы к следующему лету вызреть темно-коричневыми до черноты стручками-рожками; зимой они опадают на сырую землю и, сопрев, во влажном пахнущем дрожжами разломе открывают плоские круглые семена – «караты» (от них мера веса 1 карат). Главное же: внутри рожков мякоть, сладкая, «мармеладовая» – съедобна, вкусна и питательна; рожки целебны, лечат кашель, диабет, зубную боль, кишечник, желтуху, сводят бородавки, регулируют женский ритм… Целительное и кормящее, выручающее от смерти дерево – символ спасения.

Жизнь идет, семеро первых Праведников сегодня обернулись двумя десятками тысяч имен, Аллея охватила весь Мемориал уже Парком в две с лишним тысячи деревьев, цератония кое-где сменилась оливами и хвойными – можно отыскать нужную символику и в вечнозелености сосны, и в долголетии оливы… Сейчас за недостатком места деревья вообще не сажают, а устанавливают в специальной стене таблички с именами Праведников. Уважительность церемониала почти та же, но все-таки посадка дерева – значительнее. Не зря Яд Вашема, много лет понукаемый спасенными евреями, так долго искал форму обозначения благодарности Праведникам, пока не додумались: деревья. Земле украшение и живой шорох ветвей – шелест имен, судеб, невероятных сюжетов. Посторонитесь, легенды – д’Артаньяны, Штирлицы, Мюнхаузены!..

…Польская красавица Ирена Гут-Опдыке училась в школе медсестер, когда в 1939 г. в Польшу вошла Красная армия. Ирену арестовали, изнасиловали, отправили на принудительные работы. Она бежала в германскую зону оккупации. Немцы ее арестовали, ей пришлось изнурительно трудиться на оружейной фабрике, пока майор СС не взял ее в прислуги и уехал с ней в Тарнополь. Там она устроила прачечную, в которой укрывала 12 евреев. Спасая их, Ирена стала любовницей майора. В 1944 г. перед приходом Красной армии ее схватило гестапо. Бежала. Пришли русские. Теперь Ирену арестовали они, обвинили в сотрудничестве с нацистами. Она попала в советский лагерь военнопленных. Случайно встретились спасенные Иреной евреи, они вызволили Ирену из этого лагеря. Затем она оказалась в лагере для перемещенных лиц, там вышла замуж и с мужем уехала в США, где умерла в 2003 г.

…Ян и Антонина Жабинские, директор варшавского зоопарка и его жена, помещали евреев в свободные клетки. Надежно: рядом с запахами львов и хорьков. Пищу евреям доставлял семилетний сын Жабинских Рышард – прикрывал родителей от подозрений. «Ноев ковчег – люди со зверями» – так вспоминала убежище у Жабинских Р. Кенигсвейн, которая с тремя детьми скрывалась там больше года.

…На ферме голландца Альбертуса Зефата жили он сам, жена Аалте, сын девяти лет, две парализованные дочери. И тринадцать евреев в курятнике. По ночам евреи покидали убежище и присоединялись к семье, которая поддерживала их и дефицитными тогда продуктами, и куревом, и газетами, и даже нелегальными изданиями. Власти узнали о евреях; уют курятника пришлось поменять на землянки, евреи вместе с Альбертусом рыли их в лесу, переходя с места на место. В июле 1944 г. гестапо окружило ферму. От семьи потребовали выдать евреев. Альбертус отказался, его пытали при жене и детях, они тоже молчали. Эсэсовцы вывели Альбертуса во двор. Хлопнул выстрел, и немцы ушли. Аалте нашла мужа за домом с простреленной головой. Аалте немедля предупредила скрывающихся: отныне из убежищ ни под каким видом не выходить. Она через друзей стала посылать им пищу и опекала до конца войны, спасши всех тринадцать. О смерти мужа она им не сообщила…

…Израильский историк доктор Вайс – симпатичный интеллигент – венчик седой на голове, мягкий взгляд, улыбка безмятежная… Ребенком он и еще семь человек хоронились в Бориславе (Львовщина) у крестьянки-украинки Юлии Матчишин. Подземелье, высота помещения полтора метра. Нужду оправляли здесь же, землицей присыпали. Наружу, на воздух, не выходили. Два года. ДВА ГОДА. Говорят сегодня доктору Вайсу: «Так нельзя выжить. Физически невозможно». А он заливисто веселится: «Но я ведь живой! Посмотрите внимательно!» Сын хозяйки служил в полиции, жил в доме матери и все два года не знал, что под ногами дышат евреи…

…У польки Марианны Ковальчик-Банасик часть спасаемых евреев, 5 человек и младенец, сидели на гумне в подземелье, прикрытом досками. На досках был навоз. Однажды корова испражнилась на головы прячущихся.

…Полковник польской армии Владислав Ковальский, двенадцать наград за храбрость от трех стран… Он укрывал евреев в подполе своего дома. После разгрома восстания поляков в 1944 г. немцы изгоняли их из Варшавы. Евреи Ковальского оказали ему: «Оставь нас. Спасай себя!» Ковальский ответил: «Спасемся вместе или вместе умрем». Он присоединился к тайному существованию спрятанных; впроголодь, почти без воды, на крохах сахара и витаминных таблетках они четыре месяца дожидались Советской армии. Выжили все: Ковальский и сорок девять (!) евреев…

…Янис Липке, докер из Риги, организовал по сути спасательную команду: несколько латышей, в том числе его жена и двое сыновей. С их помощью Липке вывозил евреев из рижского гетто, прятал у себя и на окрестных хуторах, которые он арендовал, чтобы держать там евреев под видом рабочих. Яниса Липке арестовали, он как-то выкрутился из гестапо – и продолжал спасать. Сорок два еврея спас Янис Липке. После войны за ту же дружбу с евреями его донимали уже единокровные доброжелатели: то угрозы по телефону, то лодку порубят, то еще какая пакость… Он умер в 1986 году; на его похоронах выступал рижский раввин, местные евреи много лет воевали с новой латвийской демократией за создание Дома-музея Яниса Липке, демократия уступила, когда перед Европой неудобно стало.

…Нет сегодня спасителя евреев знаменитей Оскара Шиндлера, австрийского бизнесмена, который на своей фабрике в Кракове уберег от неминуемого уничтожения 1200 рабочих-евреев. Однажды часть его людей эсэсовцы отправили в концлагерь – Шиндлер изловчился вернуть их оттуда, с самого порога смерти. Благополучие евреев обошлось недешево, одни только взятки немецким друзьям-начальникам чего стоили; Шиндлер разорился, новое предпринимательство не удалось, он жил помощью тех, кого когда-то выручил, пил, расстался с женой – сотрудницей в спасении евреев… Но почета он дождался: в 1962 г. посадил дерево своего имени в Яд Вашеме. А в восьмидесятые годы, уже после его смерти, на 12 языках вышла в свет книга Т. Кенелли «Ковчег Шиндлера». Он похоронен в Иерусалиме, на христианском кладбище возле Старого города, арабы – хранители кладбища подкармливаются подачками посетителей могилы Шиндлера, их немало сейчас, после выхода в 1993 г. и всемирного успеха голливудского фильма о Шиндлере. В Яд Вашеме у дерева Шиндлера непременная остановка экскурсий; американские туристы норовят отодрать с ветки листик на память, кладут по местному обычаю камешки к табличке с именем спасителя. Слава…