Григорий Распутин. Жизнь и смерть самой загадочной фигуры российской истории - Рене Фюлёп-Миллер
Пьер Жильяр, учитель французского языка у цесаревича, всего однажды встретил Распутина, этого «презренного шарлатана», этого «ненавистного пацифиста», в тот самый момент, когда покидал дворец. Их взгляды встретились, и в Жильяре тотчас зародилась уверенность в том, что перед ним опасный и могущественный человек. Сильно смущенный, он поспешил покинуть комнату, чтобы оказаться вне зоны воздействия силы Распутина.
Самому князю Юсупову, к которому Распутин изначально испытывал враждебность, поскольку тот высказал мнение, что этот «чудотворец» беда для России, даже этому князю с трудом удавалось защищаться от чар, исходивших от Григория Ефимовича. Тем не менее под воздействием своей ненависти князь Юсупов хладнокровно и преднамеренно втерся в милость к Распутину, чтобы подготовить его убийство.
Будущий убийца впервые встретил свою жертву в доме госпожи Головиной и ее дочери, которые обе принадлежали к числу наиболее преданных почитательниц Распутина. Затаив дыхание, с горящими глазами, пылающими щеками, эти дамы, словно окаменев, буквально пили каждое слово Распутина. Юсупов внимательно рассматривал сидевшего напротив него в кресле человека. Он видел его впервые, в первый раз слышал его голос, однако поверил всему дурному, что до тех пор говорили ему об этом старце-чудотворце. Этот крестьянин, обласканный женщинами, был ему особенно неприятен и вызывал у него отвращение. Его черты были грубы, он обращался к своей аудитории с нездоровым чувственным смехом. Лицом он напоминал похотливого сатира. Наконец, все в нем было подозрительно и вызывало настороженность.
Никогда прежде князь Юсупов не видел ничего более отвратительного, чем эти почти бесцветные, близко посаженные глазки в необычайно глубоких орбитах. Порой даже казалось, что они затерялись в этих глубинах, и приходилось присматриваться, чтобы понять, открыты они или закрыты. У князя, за которым Распутин внимательно наблюдал, он вызывал лишь тревогу и неприязнь.
В этот самый момент гордый молодой аристократ четко осознал, что это презренное крестьянское лицо, этот пронзительный взгляд неприятных глаз скрывают мощную силу, невидимую и почти сверхъестественную.
Позднее Юсупов узнал всю силу взгляда Распутина. Стремясь завоевать доверие своего врага, он отправился к нему домой под предлогом попросить медицинского совета. Подталкиваемый любопытством, молодой князь полностью подчинился приказам Распутина, последовал за ним в спальню, лег на его диван. И пока Распутин держал его под своим взглядом и делал пассы руками, чтобы усыпить, Юсупов наблюдал за ним. И был вынужден признать, что оккультная сила этого необыкновенного человека всего лишь гипноз, хотя и в самой опасной форме.
Распутин не сводил с него глаз, медленно водил руками по его груди, шее и голове, опустился перед ним на колени и стал молиться, слегка нажимая двумя пальцами на лоб.
Он довольно долго оставался в такой позе, потом резко встал и возобновил пассы. Юсупов сопротивлялся изо всех сил, но вскоре вынужден был признать, что по его телу разливается странное тепло, тогда как им овладевает нечто вроде общего паралича. Язык ему больше не повиновался. Он тщетно пытался издать несколько звуков или подняться, его руки и ноги были как неживые.
Совсем рядом с собой он видел расширившиеся глаза Распутина, мерцавшие фосфоресцирующим блеском. Два пылающих луча отделялись от них и соединялись в горящем круге, который то приближался, то отдалялся. Веки Юсупова становились все тяжелее и наконец медленно опустились. Еще немного, и он полностью подпал бы под власть шарлатана и заснул бы. Последним усилием он напрягся, начал отчаянно бороться и все-таки сумел разорвать чары. Он покинул дом Распутина с твердым намерением как можно скорее уничтожить этого человека.
Несколько месяцев спустя, в подвале собственного дворца, которому всего за несколько часов был придан жилой вид, Юсупов сидел за столом напротив своей жертвы и пел, по его просьбе, цыганские романсы, угощая отравленным вином. Он всматривался в физиономию Распутина, каждое мгновение ожидая, что его враг рухнет бездыханным. Но Григорий Ефимович пил отравленный напиток полными стаканами и оставался сидеть в пугающем молчании. Он положил голову на руку, и в его помутневших глазах появилась невыразимая тоска.
Внезапно лицо его изменилось, и в глазах мелькнула демоническая злоба, как будто он точно понял, зачем его сюда заманили и что его ждет. Потом он встал: его взгляд осветился необыкновенной добротой. В то же мгновение Юсупов вынул пистолет и выстрелил в своего врага.
Убийца подошел к еще теплому неподвижному телу и пощупал пульс; довольный, он собирался распрямиться, когда с ужасом заметил, что веки Распутина тихо дрогнули. Скоро все лицо исказилось страшными конвульсивными гримасами; он открыл сначала левый глаз, затем правый и неумолимо уставил зеленоватый взгляд обоих на убийце, с выражением непередаваемой ненависти.
Магия этих глаз сработала в последний раз. Юсупов стоял, словно парализованный, лишившись голоса, во власти глубокого смятения, неспособный ни убежать, ни позвать на помощь. Внезапно смертельно раненный человек встает, издавая дикий вопль. Его конвульсивно скрюченные руки рассекают воздух, железной хваткой вцепляются в плечо Юсупова и тянутся к его горлу. Распутин хриплым голосом непрерывно повторяет имя того, кто его предал, изо рта у него выступает пена, он жутко косит.
Через несколько минут он действительно умирает. Труп переносят на лестничную клетку. На левом виске огромная рана, лицо страшно изуродовано и залито кровью. Глаза остекленели.
Князь Юсупов долго неподвижно стоит перед трупом. Потом внезапно его охватывает лихорадочная ярость. Во власти безумного возбуждения он хватает металлический прут, подскакивает к изуродованному телу, лежащему перед ним, и принимается ожесточенно его избивать.
Глава 2
Послушничество и странническая жизнь
Григорий был сыном ямщика Ефима Андреевича Распутина из села Покровское. Ребенком он любил проводить время в отцовской конюшне, часами сидя на маленькой деревянной скамейке и разглядывая лошадей своими светлыми глазами. Он задерживал дыхание, чтобы лучше слышать стук их копыт и шум воздуха, выходящего из их ноздрей. Но стоило ему выйти на улицу, Григорий превращался в маленького, невероятно буйного дикаря. Он умел заставить себя бояться и всегда был заводилой, когда деревенские мальчишки затевали какую-нибудь проказу. Едва войдя в конюшню, он становился странно спокойным и внимательным, словно ему надо
