Пётр Машеров. Беларусь - его песня и слава - Владимир Павлович Величко
Машеров не был новичком в политике, чувствовал любой подвох, да и верные друзья в Москве на это не раз намекали. В его глазах проглядывалась грустинка. Я представил Петра Мироновича в образе Александра Невского, который, опираясь на труды древнерусских философов Иллариона Киевского, Феодосия Печерского и Серапиона Владимирского, описавших крах византийской цивилизации, в условиях смуты предложил самобытный проект «Русский лад», позволивший сберечь Святую Русь — ее богатства, народ, территорию.
И вот наступило роковое 4 октября 1980 года. Планируя свой рабочий день, Машеров решает остаться на госдаче в Дроздах и обдумать некоторые перспективные векторы развития республики, однако его срочно вызывают в ЦК. Изменив планы, он приезжает на работу и утрясает только ему известные дела. Продолжается, как казалось, обычный трудовой день первого секретаря ЦК. Пригласив заведующего общим отделом Виктора Крюкова, он расписал почту. Затем позвал меня, чтобы продиктовать тезисы предстоящего выступления. На сей раз — в производственном объединении «Горизонт». Нынче у предприятия слава громкая, рейтинг высокий. Тогда же оно «лежало на лопатках». Неконкурентоспособная продукция наводняла торговлю, вызывала многочисленные нарекания у покупателей. Негодующие письма шли в ЦК, Верховный Совет и правительство. Машеров принимает решение напрямую пообщаться с коллективом предприятия и изложить свое видение проблемы. Его рассуждения я набросал на двенадцати страницах.
Внимательно слушая мудрые размышления Петра Мироновича в то утро, я не мог не заметить какую-то особую одухотворенность. Ничто не предвещало беды. Зашел второй секретарь ЦК Владимир Бровиков. Машеров поделился с ним своими планами. Затем накинул плащ и вышел из кабинета. Уже в приемной подписал постановление о премировании большой группы партийных работников, которое по поручению Бюро ЦК подготовили Тимофей Хрипач и Александр Вобликов, пользовавшиеся безупречной репутацией.
К подъезду здания ЦК подогнали не бронированный «ЗИЛ», у которого оказалась поврежденной задняя фара, а видавшую виды «Чайку». У машины стоял пожилой шофер Евгений Зайцев, который после вчерашней смены по инструкции не должен был второй день подряд садиться за руль (к тому же он страдал радикулитом).
Вопреки категорическому возражению белорусского ГАИ и МВД, «Волгу» сопровождения (она была с проблесковыми маячками) перекрасили в белый цвет. Для многих водителей, особенно в сельской местности, было загадкой, что это за машина.
Поглощенный своими мыслями, Машеров не стал вникать в ситуацию: ведь это, скорее, вопросы председателя КГБ БССР Якова Никулкина. Имея покровительство в Белокаменной, он к своей важнейшей обязанности относился не так, как следовало. Утром того же дня по указанию Брежнева из Москвы прибыло чекистское подкрепление, которое должно было обеспечить безопасность будущего главы советского правительства. Но приступить к исполнению своих служебных обязанностей они должны были только с понедельника. Личные же охранники первого секретаря разъехались по другим делам. Остался один — майор Валентин Чесноков, очень преданный и аккуратный человек. Но, видимо, не в его силах было что-либо изменить.
Я знал, что Петр Миронович собирается поехать к людям, работавшим на картофельном поле. Не то в направлении Хатыни, не то Жодино. Но моросил холодный довдь, и его отговаривали от поездки. Он же стоял на своем:
— Позже времени не будет. Впереди — съезд. Ситуация меняется. Многое надо пересмотреть, изменить отправные позиции. Проработка вопросов должна вестись индивидуально. Пусть каждый выскажет свои суждения, в том числе и радикальные. Общество нуждается в новом духе, энергии, трансформации.
Он не успел раскрыть тайну своих мыслей, пролить свет на ход грядущих событий, которые, как профессиональный политик, предвидел, чувствовал сердцем. Но, если судить по отдельным высказываниям на предыдущих встречах, его волновало главное. Как переключиться на решение сложных и многообразных проблем современности, уйти от схематического подхода к оценке реального положения дел, не расслабляться, придать обществу необходимые жизненные импульсы. Петр Миронович умел уплотнять время. И хотя такой категории в философии нет, ускоренное социально-экономическое и духовно-культурное развитие Беларуси подтверждало состоятельность активизации творческих сил человека, общества, государства. Это те корни, которые питают растущее вечнозеленое древо нашей жизни.
Спустившись в свой кабинет, я принялся перечитывать машеров- ский «конспект», сверяя кое-какие цифры, фамилии.
Около 16:00 услышал страшную весть:
— Под Смолевичами погиб Машеров!
Я побежал в приемную Петра Мироновича. Там уже толпилось много людей. На глазах всех — слезы. И гробовое молчание. Только генерал КГБ по спецсвязи докладывал о случившемся Андропову.
Печальная весть быстро облетела города и веси, хотя средства массовой информации томились в ожидании официального сообщения ТАСС. Здание ЦК, казалось, содрогалось от бесконечных звонков-укоров: «Не уберегли!» Хлынул поток телеграмм, писем. Соболезнования прислали генеральный секретарь ООН Курт Вальдхайм, другие официальные лица. У Дома правительства, где был установлен гроб с телом Машерова, возникла стихийная демонстрация. Власти открыли дополнительные двери, чтобы дать возможность проститься с Петром Мироновичем всем желающим. Граждане даже предлагали соорудить на свои средства мавзолей. Настолько высок и непререкаем был авторитет Машерова, настолько велика была любовь к нему простых людей.
Глава вторая
Дорога в детство и юность
Безусловно, чтобы лучше узнать родовые корни человека, необходимо побывать на его малой родине, пройти по незарастающей тропе памяти. «Тогда и воздух, которым мы дышим, будет целебен и вкусен, дороже будет взрастившая нас земля» (Василий Песков).
Жизненные истоки Петра Мироновича — в живописных местах Сенненского района. В километре от деревни Ширки, на хуторе, окруженном густым лесом, приютилась усадьба его отца. Хорошо помню, как летом 2007 года вместе с председателем Богушевского сельсовета Владимиром Мурашко мы подъехали к ней по песчаной проселочной дороге, взбегающей на крутой пригорок. Подошли к аккуратной металлической ограде, в центре которой возвышается небольшая стела со словами: «На этом месте стоял дом, в котором родился и жил Петр Миронович Машеров, Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда». Возложили цветы, и каждый из нас задумался о том, какую яркую жизнь вмещает в себя эта короткая фраза. Долго молчали, любуясь изумительным ковром из разнотравья. Чуть подальше буйствовали зеленые кустарники, над которыми возвышались могучие дубы и стройные березы. Солнечные блики резвились, мерцая в зеркальной глади речушек Оболянки и Лучесы. Глядя на эту сельскую идиллию, я вспомнил слова писателя Валентина Распутина: «В деревне сердечко, душа развивается на природе». Она в значительной мере формировала целостный, восхитительный мир юного Петра. Уместно сказать, что романтическое чувство он пронес через всю свою сознательную жизнь.
Владимир Иванович с теплым чувством рассказал нам о семье Машеровых — большой, дружной, с прочными моральными устоями.
Разгоралось пламя большой войны (тогда ее не называли Первой мировой, так как никто не предполагал, что будет Вторая), и главу семейства Мирона Васильевича, очень трудолюбивого и
