Вторая речка-Мандельштам - Александр Викторович Минкин
Есть героизм импульсивный. Стихотворение «Смерть поэта» написано Лермонтовым в шоке от внезапной и трагической гибели Пушкина. Оно было с восторгом подхвачено всей мыслящей Россией. Люди переписывали, передавали друг другу и никто не делал большие глаза: «Вы мне этого не говорили, не давали. Я этого не слышал, не читал».
«Мы живём, под собою не чуя страны» — спокойное, без ажитации, ни одного восклицательного знака. Вдохновение? — не обязательно; поэтических красот тут нет. Да они и не нужны в обвинительном приговоре.
Зато мысли обдуманы глубоко и подробно. Тому свидетельство не чьи-то мемуары, которые всегда находятся под подозрением в недостоверности. Свидетельство обдуманности (злонамеренности) — «Четвёртая проза» Мандельштама, написанная тремя годами прежде. Там вынесен приговор разрешённой писанине — то есть сверху одобренной литературе-макулатуре.
Дышать (писать и печататься) могут только правильные авторы. Мандельштаму пришлось воздух воровать. И довольно долго это ему как-то сходило с рук.
В 1934-м его всего лишь отправили в ссылку.
Пошляки пишут: мол, Сталин пощадил поэта, распорядился «изолировать, но сохранить». Многие тогда (в том числе сам Мандельштам с женой) сочли это чудом. Но это была изощрённая пытка: голодом, бездомностью, постоянным страхом. От этого чуда он скоро выбросился из окна, а его письма…
Фото 1930-х годов, район Вторая Речка. Фото из архива, опубликовано в живом журнале / noel17
* * *
Сожжена Х песнь.
Пушкин
Пишешь о Мандельштаме, а приходится воевать с пошляками. С теми, кто бездумно повторяет красивые фразы. Имя им легион.
«Никогда и ничего не просите! Сами предложат и сами всё дадут!» — повторяет «интеллигенция», подхватывающая удачные словечки, красивые фразы и десятилетиями «общаясь» шаблонными блоками.
«Никогда ничего не просить»? — это вы Мандельштаму скажите, его жене, обивающей пороги важных партийных и литературных господ.
Это вы Пушкину скажите, который бесконечно и униженно просил дорогого Александра Христофоровича.
Это вы Цветаевой скажите, которая просила место судомойки (и не получила).
26 августа 1941 Цветаева обратилась в Совет Литфонда: «Прошу принять меня на работу в качестве судомойки...» Литфонд отказал. К тому моменту у Цветаевой муж расстрелян, дочь в тюрьме. 31 августа она повесилась. Могила неизвестна
Скажите это самому Булгакову, который умолял дорогого Иосифа Виссарионовича.
«Никогда ничего не просите» — это ж не Булгаков посоветовал, а Сатана, отец лжи, а образованщина повторяет как «Отче Наш».
Ещё одна красивая фраза дьявола: «Рукописи не горят». Это вы Гоголю скажите, когда найдёте вторую часть «Мёртвых душ». Пушкину скажите, когда найдёте Х главу «Онегина». Эсхилу скажите, у которого из 90 трагедий уцелели шесть; и не факт, что лучшие.
Не горят? От Мандельштама осталась, дай бог, половина, и то в не очень-то достоверных записях вдовы «по памяти».
Не горят? Это вы народу майя скажите, от огромной литературы которого не осталось вообще ничего.
Болезни, голод, постоянный страх — об этом его письма, воспоминания жены. Довольно будет процитировать три письма: брату и Чуковскому.
ПИСЬМА
Мандельштам — брату Евгению
8 января 1936-го.
Чтобы остаться на свободе, я последнее время просил милостыню.
Мандельштам — Чуковскому.
Начало 1937-го.
Дорогой Корней Иванович, я обращаюсь к Вам с весьма серьёзной для меня просьбой: не могли бы прислать мне сколько-нибудь денег? ( Курсив его. — А. М. ) Только одно ещё: если не можете помочь — телеграфируйте отказ. Ждать и надеяться слишком мучительно.
Мандельштам — Чуковскому.
Начало 1937-го.
Ни у меня, ни у моей жены нет больше сил длить этот ужас… Я поставлен в положение собаки, пса ( Булгаков в письме Сталину назвал себя волком. — А. М. ). У меня есть только право умереть. Меня и жену толкают на самоубийство. Есть только один человек в мире, к которому по этому делу можно и должно обратиться. ( Мандельштам уговаривал Чуковского и других написать письмо Сталину. Только Хозяин решал, кому жить, кому умереть. Как и сейчас. )
