Воспоминания петербургского старожила. Том 1 - Владимир Петрович Бурнашев
На волне успеха своих журнальных и газетных публикаций Бурнашев в 1873 г. подготовил книгу «Воспоминания петербургского старожила». Л. Н. Павлищеву он писал, что продал ее издателю М. О. Вольфу в октябре 1873 г. за 800 р. и в конце 1875 г. она должны быть издана в нескольких томах[32]. Рукопись состоит из трех частей: I «Воспоминания „петербургского старожила“ из его жизни общественной, служебной и литературной (1820–30–40–50 и отчасти 60 годов)», II «Аракчеевщина под стенами Петербурга», III «Клуб анекдотистов и каламбуристов». В первую часть вошли многочисленные очерки, напечатанные Бурнашевым в журналах и газетах, во вторую – сокращенная версия книги «Воспоминания об эпизодах из моей частной и служебной деятельности 1834–1850», которую он поместил в «Русском вестнике» в 1872 г., в третью – анекдоты[33], которые он печатал под таким названием в 1873 г. в «Биржевых ведомостях», а потом в «Петербургской газете», анекдоты из изданного им сборника «Энциклопедия весельчака» (1872–1873), многочисленные анекдоты, которые были вкраплены в его мемуарные очерки и которые он для предполагаемого издания вырезал (в прямом смысле слова) из них, а также ряд написанных для этого издания анекдотов, общим числом более двух сотен. Однако после резкой критики Бурнашева в печати Вольф не стал издавать его книгу.
Впоследствии Ю. Г. Оксман в июне 1931 г. подписал договор с издательством «Academia» на подготовку книги Бурнашева «Журналисты пушкинской поры» (с его предисловием и комментариями) со сроком выхода в 1934 г. В нее входили предисловие Оксмана, статья Лескова о Бурнашеве «Первенец богемы в России» и четыре обширных очерка Бурнашева («Воспоминания об А. Е. Измайлове», «Четверги у Н. И. Греча», «Мое знакомство с Воейковым в 1830 году и его пятничные литературные собрания» и «Михаил Юрьевич Лермонтов в рассказах его гвардейских однокашников»), а также несколько приложений (аннотированный план статьи «Петербургские редакции и редакторы былого времени», фрагмент книги Бурнашева «Воспоминания об эпизодах из моей частной и служебной деятельности 1834–1850», содержащий воспоминания об О. И. Сенковском, список анекдотических миниатюр, которые Бурнашев предлагал написать для Лескова, две подобные миниатюры «Битвы Булгарина с Лисенковым» и «Настоящий петербургский Хлестаков М. С. Хотинский» и записка Бурнашева для Лескова о любовнице министра финансов Е. Ф. Канкрина). Книга была подготовлена и сдана в издательство[34], однако не вышла. По-видимому, это было связано с тем, что тучи над издательством сгущались и после ареста его директора Л. Б. Каменева в декабре 1934 г. издательство выпускало преимущественно книги классиков или авторов, связанных с революционной деятельностью.
Поскольку репутация Бурнашева как автора недостоверных и местами лживых мемуаров прочно установилась, никто долгое время не делал попыток пересмотреть ее. Сошлюсь на такого выдающегося историка литературы, как Ю. Н. Тынянов, для которого Бурнашев – всего лишь «известный враль, автор <…> воспоминаний, которые терпеливо скомпонованы из низкосортн[ого] и фантастическ[ого] [материала]»[35]. М. И. Гиллельсон и О. В. Миллер отмечали, что в своих мемуарах Бурнашев «часто сбивался на передачу анекдота и не один раз был замечен в ошибках и неточностях»[36]. Относительно недавно замечательный знаток пушкинской эпохи В. Э. Вацуро тоже писал про Бурнашева (правда, не для печати, а во внутреннем отзыве), что «он вполне заслуженно пользуется репутацией мистификатора; его так называемые мемуары в значительной части представляют собой собрание непроверенных слухов, отобранных по принципу наибольшей эффективности»[37].
Тем не менее ссылки на воспоминания Бурнашева и цитаты из них можно нередко встретить в статьях о русской литературе первой половины XIX в. или в комментариях к публикациям материалов этого периода. Наглядно демонстрирует эту двойственность отношения к воспоминаниям Бурнашева издание «А. С. Пушкин в воспоминаниях современников» (1974), подготовленное высококвалифицированными исследователями, где можно прочесть про один его мемуар, что он содержит «фальсифицированные в реакционном духе рассказы о Пушкине, Гоголе, Воейкове и Подолинском», и в то же время встретить ссылку на другой его мемуар как заслуживающий доверия источник[38].
Все это объясняет, почему опубликованные воспоминания Бурнашева не переиздавались, а неопубликованные – не печатались[39].
Однако С. А. Рейсер полагал, что «даже в сочиненных деталях В. Бурнашев верно передает быт и отношения описываемого им времени»[40], а стоило И. Л. Андроникову проверить на достоверность мемуарный очерк Бурнашева о Лермонтове, как выяснилось, что «мелких промахов у Бурнашева достаточно, но ни в чем серьезном <…> он с другими свидетелями не разойдется» и у него «заведомо ложных сообщений нет»[41].
Наша работа при комментировании текстов для настоящей книги привела к схожим результатам.
На мой взгляд, Бурнашев ничего не выдумывал с целью обмануть читателя. Он воспроизводил то, чему был свидетелем, пересказывал рассказы знакомых, а также слухи и анекдоты, которые бытовали в литературной среде. Однако его общение с литераторами было весьма фрагментарным, а деньги в первой половине 1870-х гг., когда в основном разворачивалась его мемуарная деятельность, ему были очень нужны, поэтому он растягивал и беллетризовал свои тексты, во-первых, вводя в них сюжет (описание литературного вечера или визита к писателю) и, во-вторых, используя печатные источники. При этом он приводит массу конкретных сведений, нередко совершенно не нужных для изложения. Память его порой подводит, а возможность проверять информацию в библиотеке у него была не всегда. В результате у Бурнашева события разных лет в ряде случаев синхронизируются, лица, никогда не собиравшиеся вместе, сводятся в одно помещение и т. д. Бурнашев может неправильно привести имя и отчество известного лица, ошибиться в датировке события, но сами блоки, из которых он «складывает» свою «конструкцию», достоверны, то есть события имели место или, по крайней мере, о них шла речь.
К схожим выводам пришел ученик Оксмана Н. И. Мордовченко, который в заметках об очерке Бурнашева «Мое знакомство с Воейковым в 1830 г. <…>» писал: «Бурнашев отличается от многих мемуаристов тем, что пишет с цитатами, библиографическими ссылками, с оглядкой на других очевидцев воскрешаемой эпохи. Эти ссылки не всегда точны, он много доверяет памяти, цитаты в большинстве случаев не прикрепляются к источникам, но везде – густая насыщенность материалом. <…> обращение к старым журналам, о которых идет речь в воспоминаниях, сверка цитат и упоминаний показывает, что Бурнашев не выдумывал, а работал на материале»[42].
Тут мы затрагиваем важную проблему мемуаристики. Дело в том, что разные аспекты воспоминаний могут быть в разной степени достоверны. Так, автор, будучи скрупулезно точным в датах и фактической стороне дела, может путем перестановки акцентов, «опущения» определенных деталей и т. п., даже избегая прямых оценок, дать событиям совершенно искаженную интерпретацию. С другой стороны, ошибаясь в деталях, мемуарист
