Фультон - Владимир Дмитриевич Никольский
Слезы перехватили голос женщины.
Сбоку от камина, опустив руки между колен, на чурбаке сидел пожилой кряжистый мужчина в поношенной плисовой куртке. Спутанные полуседые, курчавые волосы закрывали его морщинистый лоб, падая на черные немигающие глаза, устремленные куда-то вдаль. Что он видел в этой обманчивой дали? Не отблеск ли ирландского солнца в озерах зеленого Эрина?[2] Не лучше ли было бы остаться там, в далекой Ирландии, чем ехать в этот проклятый край…
— Ну, ладно, нечего плакать! — сказал мужчина, успокаивая жену. — Эта ферма принесла нам немного. Вот гляди, — и он раскрыл свои широкие растрескавшиеся ладони. — Эти руки сорок пять лет не знают покоя. А ты? Разве это ты, Мэри? Когда будешь в доме священника, посмотрись в зеркало — там в передней есть хорошее зеркало. Оба мы здесь потеряли все силы. А проку немного. Я не говорил тебе, Мэри, но ферма почти уж не наша. Старый Джексон хочет ее купить у меня. А платить аренду за землю мне не под силу…
Глаза говорившего с грустью скользнули по убогой обстановке комнаты и остановились на детях, испуганно жавшихся к матери.
— Эти уж подросли — они могут пасти гусей и свиней. Тебе придется снова взяться за стирку, ну, а мне — для меня тоже найдется работа. Вот только, как быть с малышом? Робби придется отдать куда-нибудь на руки…
— Отдать Роберта?! Ты не знаешь, что говоришь! Маленький Робби у чужих людей? Никогда! Никогда! Довольно мне слушать твоих советов! Будет! Наслушалась! Кто тебя гнал сюда в это несчастное место? Наплели тебе небылиц, а ты и уши развесил!.. Урожаи такие, что хлеба не оберешься! Дичи в лесу и рыбы в реке — ловить не переловить… Поверил, бросил все. Что было — продал за грош… А где эти земли? Где хлеб? Где твоя хваленая свобода? Свобода помереть с голоду! Стоило за такой свободой тащиться сюда… Для бедных все края одинаковы. Было бы на кого спину ломать! А теперь новую глупость задумал…
Муж угрюмо молчал. Пересев на скамью, он с видом полнейшей безнадежности смотрел на клубящиеся облака сумрачного неба. Угасающие краски заката отражались в реке. По берегу рассыпалось полсотни деревянных домишек, претендовавших на звание города и громкое имя «Малой Британии». Клочки возделанной земли с ровными грядами камней, извлеченных из почвы, острый шпиль кирхи, унизанный галками, рыбачьи пристани на топком берегу, темносиняя полоса дальнего леса — медленно заволакивались дымкой тумана. Желтыми искорками мелькнули вдали костры дровосеков.
Семье Фультонов не повезло в жизни. В числе славных пуритан, пассажиров «Мэй-Флоуэра», высадившихся в 1620 году на негостеприимном берегу «Новой Англии», не было никого, кто носил бы эту фамилию. Род Фультонов не имел счастья попасть в список новой американской аристократии и не сделал блестящей карьеры на своей новой родине.
Первый представитель рода Фультонов появляется в Америке лишь в 1735 году.
Скудные метрические записи в церковных книгах ничего не говорят о его прошлом. Известно лишь, что отец будущего изобретателя эмигрировал в этом году из графства Килькени в Ирландии, где семья Фультонов жила с начала XVIII столетия.
Но не Ирландия была настоящей отчизной Фультонов. Дед Роберта Фультона переселился в Ирландию из Шотландии. Что было причиной переселения? По всей вероятности, религиозные преследования или поиски лучших условий жизни, может быть, и то и другое. Но и в Ирландии судьба не побаловала семью шотландских переселенцев. Ирландия искони была страной, где католики, составлявшие большинство населения, удержали право свободного вероисповедания, несмотря на жестокие гонения протестантских английских властей. С воцарением Вильгельма III Оранского католикам было разрешено свободно исповедывать свою веру, зато английский парламент конфисковал у католических землевладельцев один миллион акров, т. е. 400 тысяч га лучших земель и роздал их протестантам — операция, неоднократно уже проделываемая в Ирландии со времен кромвелевских экзекуций. Католики лишены были права земельной собственности, не могли свободно завещать свое имущество и занимать какую бы то ни было государственную должность. В 1727 году английский парламент пошел еще дальше и отнял у ирландцев-католиков основное право каждого британского подданного — право парламентских выборов. Атмосфера шпионажа, насилия и произвола тяжелым кошмаром повисла над страной зеленого Эрина, вызывая в угнетенных чувство глубокой вражды и обиды. «Свобода вероисповедания» оплачивалась дорогой ценой тройного гнета — национального, политического и экономического. Нет ничего удивительного, что уже с начала XVII столетия тысячи ирландских семейств бегут туда, где, по слухам, каждый может молиться, как он желает, где много земли и мало людей, где любой трудолюбивый и настойчивый человек сумеет выковать свое счастье.
И вот крутобокие парусники переполняются семьями ирландских католиков, запуганных и вконец разоренных, но полных надежд на лучшее будущее в «Новой Англии». Один из таких кораблей увез в 1735 году и отца Роберта Фультона.
Однако новая родина для многих оказалась недоброй мачехой. Лучшие участки земли на западном побережье были уже разобраны ранее приехавшими колонистами. За новыми удобными участками надо было двигаться дальше на запад, отвоевывая каждый шаг у индейцев, коренных хозяев страны, яростно отстаивающих свою землю. Но для этого нужны были хорошие повозки и лошади, прочные лодки и' меткие ружья. Не у всех эмигрантов хватало достаточно средств и мужества, чтобы стать героями будущих романов Фенимора Купера. На запад шли наиболее сильные и предприимчивые американские колонисты. Отец Фультона, повидимому, не принадлежал к числу этих пионеров. Он остается в западном штате Пенсильвании, в Ланкастерском графстве, покупает в рассрочку клочок земли с фермой недалеко от поселка «Литтль Бриттэн» (Малая Британия), переименованного впоследствии в город Фультон-Тауншип.
Биограф Фультона напрасно будет искать следов каких-нибудь замечательных событий в жизни отца изобретателя парохода. Это жизнь многих десятков тысяч американских переселенцев того времени. Упорная, суровая борьба за существование, борьба с природой, а еще больше — с людьми. Классовое расслоение и в «Новой Англии» сказывалось не менее сильно, чем в Англии старой.
В 1759 году происходит крупное событие в жизни Фультона-отца. Он женится на Мэри Смит, уроженке города Оксфорд-Тауншип в графстве Честер. Смит — наиболее распространенная фамилия в Англии и Америке. Мы ничего не знаем о родословной Мэри Смит. Не сохранилось никаких портретов родителей Роберта Фультона. Бедняки, вроде них, не заказывают портреты
