Птенцы Капицы - Марк Михайлович Вевиоровский
Коллектив лаборатории Марка Ефремовича работал слаженно и без шума, свойственного некоторым лабораториям, например, лаборатории И.Ф. Голубева – а ведь там занимались исследованием физико-химических свойств соединений из ассортимента продуктов ГИАП'а. Исследования физико-химических констант отличаются тем, что эти величины существуют объективно независимо от исследователя, и эта область самая надежная для диссертационной работы.
Сведения о семейной жизни Марка Ефремовича с одной стороны не официальны, но с другой стороны волей случая я однажды оказался в непосредственной близости от его жены. Его жена оказалась весьма нервной собой с истерическим складом характера, и видимо только мягкость и воспитанность Марка Ефремовича позволяли сохранять этот брачный союз.
ЛЕОНИД ЕФИМОВИЧ СУМ-ШИК
С Леонидом Ефимовичем я познакомился после перевода из НИО-3 в НИО-6 в лабораторию к Дмитрию Михайловичу Попову, которая базировалась на территории Московского электролизного завода на берегу реки Яузы. Это тоже был коллектив, преобразованный в лабораторию после реорганизации научной части института и начальником ее, стал бывший сотрудник 11-й лаборатории, знакомый мне еще по громадной неразделенной лаборатории.
Отдел занимался различными органическими продуктами для производства волокон и пластиков, и аппаратурная лаборатория при всей ее необходимости для плодотворной работы отдела приживалась там с трудом – частично это происходило от того, что химики- технологи настороженно воспринимали вторжение в их область специалистов с иным мышлением, а частично просто из-за устоявшегося привычного и неторопливого стиля работы.
Там, на МЭЗ'е, у меня появились новые знакомства и упрочились старые, завязавшиеся еще в "метрополии", на улице Чкалова 50.
Я знакомился с новой для меня тематикой и фирменными материалами по производству мономера (предполагалась покупка производства за рубежом) и удивлялся аскетичному (или нищенскому) аппаратурному оформлению процесса по фирменным материалам.
А рядом со мной сидел общительный Леня Сум-Шик, и я до сих пор не знаю, как правильно пишется его фамилия.
В этом старом кирпичном здании вдоль берега реки Яузы довоенной постройки кроме
НИО-6 размещались подразделения КНИПО-7 (Комплексного научно-исследовательского и проектного отдела) под руководством И.И. Гальперина с которым я близко познакомился.
Коллектив лаборатории Димы Попова (мы были на "ты" еще с 11-й лаборатории) был дружный и слаженный.
Обедать мы ходили в расположенное рядом здание соседней организации, которой незадолго до этого руководил Лужков. Там один их нас (дежурный) затем закупал пирожки для послеобеденного чаепития, дежурный менялся, и этого ритуала строго придерживались.
Часть коллектива летом устроила культпоход на Пироговское водохранилище с костром и ночевкой в палатках (все с собой) – к месту ночевки мы плыли на моторке. Костер, спальник и пробуждение в лесу оставили незабываемые воспоминания и крепкие дружеские связи на будущее.
Кто и чем конкретно занимался в лаборатории Попова я так и не сумел за год разобраться, но зато узнал, что Леонид Ефимович является соавтором популярнейшего тогда накладного дверного замка – популярность определялась изумительной простотой конструкции и технологичностью в изготовлении (но простота вскрытия замка тоже присутствовала).
О том, что Олевский, Дильман, Иванов и Сум-Шик учились в МИХМ'е вместе я понял из разговоров на Востряковском кладбище на похоронах матери Виктора Васильевича, где собралось много сотрудников института – я туда ехал в машине Виталия Ручинского вслед за машиной Сум-Шика.
Ручинский осторожничал, проезжая полуоткрытые ржавые ворота, и на мой вопрос – почему Леонид Ефимович проехал, не сбавляя скорости – он ответил: не у всех папы академики.
А потом из разговоров я узнал, что все они (Дильман, Олевский, Иванов, Сум-Шик) кончали спецгруппы П.Л. Капицы (и видимо разные) и активно – с именами – предавались воспоминаниям.
На похоронах я фотографировал и потом передал через Виктора Васильевича фотографии его отцу и получил от отца трогательную благодарственную записку с цитатой из Поля Элюара.
К сожалению, в лаборатории Попова я проработал около года и перевелся поближе к дому в ИРЕА и получше узнать Леонида Ефимовича не мог, но тем не менее у меня остались самые добрые воспоминания о нем. Знаю, что позже он руководил определенным направлением исследований и умер в 1980 году (1925 – 1980 на памятнике).
Таким образом эти очень разные люди, объединенные высоким уровнем образования и интеллекта, отобранные в студенческие годы П.Л Капицей, оставили значительный след в науке и в моей жизни.
Петр Леонидович Капица оставил в МИХМ'е значительно более весомый вклад, чем спецвыпук "капишника". Профилирующие дисциплины, связанные с техникой глубокого холода, появились в институте сразу после выделения его из МХТИ им. Менделеева. Кафедра, объединившая тематики глубокого холода, несколько раз меняла название, и в 1944 году кафедру возглавил сам П.Л. Капица: дважды Герой Социалистического Труда СССР, лауреат Нобелевской премии, лауреат Ленинской премии, лауреат двух Сталинских премий, лауреат Государственной премии СССР, академик РАН, профессор.
Но ненадолго – в 1946 году началась травля академика и тянулось это до 1953 года.
А в 1976 году на основе кафедры образовался факультет "Криогенная техника", и с самого начала работу там возглавляли ведущие ученые в этой области, и кроме выпускников 1947 года было воспитано большое количество талантливых инженеров и ученых.
Об истории МИХМ'а и роли П.Л. Капицы можно прочесть в книге ректора МГУИЭ М.Б. Генералова "От МИХМА к МГУИЭ. Страницы истории", которую я к сожалению, я не читал.
Мне не могло присниться, но бывшие студенты групп Капицы говорили, что они никогда не видели на своих занятиях Петра Леонидовича.
В Яндексе в материалах о П.Л. Капице нигде нет упоминаний о спецгруппах в МИХМ'е.
Этого нет даже в истории кафедры имени П.Л. Капицы. А жаль …
В оформлении обложки использована фотография: Физик Пётр Капица в рабочем кабинете. Фото: РИА Новости / Лев Иванов, https://ria.ru/
