Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2017
«Прояснилось небо…»
Прояснилось небоИ зима осталась за семью ветрамиМаленьким островом в снегу.Зима – емкое животное.Кидается на человекаВьюгой,Порошей,Оцепенением.
Больница
Тумбочка без клеенки голая.Тапочки у кровати рваные.Вафельное полотенце волглое.Мне эти дыры кажутся ранами.Косо стоят корпуса, и в грохотеГрузовиковКто-то дверью хлопает.– Тише, – сестра говорит шепотом,И осторожно садится около.
«И мраморная Терпсихора…»
И мраморная ТерпсихораПо узенькой ступает кромке.И духовой оркестр играет,По счастию, не очень громко.Пионы влажно отцветаютВ тени Михайловского парка —Их радостное опереньеНа зелени июньской яркой.
«Умыться ледяной водой…»
Умыться ледяной водой —И облака уже живые,И голоса сторожевыеГусей в окрестности лесной.
Лесок за темною рекойС утра пропитан яркой стужей,И стынущее небо глубже,Разбавленное синевой.
Блестят на солнце вдалекеПустеющие перелески,И голос ветра ясно, резкоВсе выскажет немой реке.
И черная дрожит вода,Торопит сонные мгновенья,Вонзая стрелы в опереньеВнезапно вспыхнувшего льда.
«Нищета берет нас за горло…»
Нищета берет нас за горло и сдавливает.И в битве с нею нечеловеческойМаленькие домики с палисадниками вздрагиваютИ добела выцветают резные наличники.
Петушок кричит. Високосный год кончился.Корчится на веревке белье лиловое.Маленькое сельцо укромное.Снегом занесенное, сонное.
«Холодно стало…»
Холодно стало. Деревья хмурыеВ зимний путь шумят, собираются.Кто по пути глубоко задумается,Тот навсегда в дороге останется.
Дуб молодой бродит собакою.В лица холодные мордой тычется.Бродит за нами солнце пятнами.Все пропадает, а это не вычтется.
Ты подожди, осень, траву зеленуюУтрами трогать холодным инеем.Пусть пошумят дубы листвою свернутой.Каждый свою в небе чертит линию.
«Лета разгар…»
Лета разгар. Жужжит надо мной овод.Я лицом касаюсь пахучих трав.Верю я – Там обо мне помнят.Вот почему ты прав.
Может – за поворотом омут.Зато речки глаза блестят.И ложатся покосы ровно.Вот почему ты прав.
Вечером из духоты комнат.Я выхожу, подолгу гляжу на закат.Верю я – Там обо мне помнят.Вот почему – ты прав.
«В поэзии играем пастораль…»
В поэзии играем пастораль —Слова – улыбки, жесты – эфемеры.А крики, недовольство, брань,Чтобы не лгать, – оставлены за сценой.
Там за кулисами всегда темно,Там плачем мы, уткнувшись грубоВ чужое, душное от слез пальто,Там жесткие кусаем губы.На сцене улыбаемся светло…Насмешку друга чувствуем спиною.Но чтобы в блеске пастораль сыграть…»Не плачь, пастушка, бог с тобою.
Конец августа
Конятник высох. Розов листИ обведен каймой лиловою.Рукою грубой, скандалист,Смотри, дотронется до облака.
В траве зеленой распластавСвои листы багрово-красные,Он говорит, что луг усталСредь зелени победы праздновать.
Что пусть сегодня вечер тих,И на востоке звезды светятся,Поднимет ветер воротник —И голова ромашки свесится.
Что осень поведет рукой —И все, что было тебе дорого,Засыплет жесткою крупойИ превратит в пустое золото.
И то, не все же пироватьИ до рассвета свадьбы праздновать.Пора и луговине спать,Укрывшись лепестками красными.
«Я мечтала и писала…»
Я мечтала и писалаВам веселое письмо.Небо было голубое,Рощи щурились светло.Только вышла в чисто поле —Снег пошел, кругом темно.Страшно стало. ПоневолеПамять снегом замело.
«Дворцовым проездом…»
Дворцовым проездом можно выйти к воде.Можно к Неве спуститься, потрогать воду.Что-то шепнуть морской траве.Неудачи списать на погоду.Дождь во всем виноват, дождь.Образ, расплывшийся улиткой.Нас загнал под крышу ливень сплошной,Вымокли до нитки.Дракон играет с жемчужиной —Мозаика на полу.На плафоне – юноша с лютней.Время обводит каймуРадостью сиюминутной.
Лебяжья канавка
Свет дрожит на сырых виолах.Коричневеет газонов гладь.Порваны голосовые связки Эола,Нам бы живые свои не сорвать.
А всегда отыщется повод.Повелительный поворот головы.Отчужденья внезапный холод —Стерегут, напружинясь, львы.
Свет дрожит на немой Канавке,И в жаруЛетний сад примеряет цветные вставки,Что светлеют к утру.
«Замес помолотого хлеба…»
Замес помолотого хлеба,И крутолобо голубое небо,И крутолобы башмаки в песке.Я круглый стол накрытый вижу,И сумрак подберется ближе,Блеснув закатом вдалеке.
Все тот же круг – но по окружьюКакой-то новый свет натужный —Прогулка заключенных во дворе.Я ясно двор тюремный вижуИ солнц расквашенную жижуПо летней и иной поре.
Владимир Яковлев
Стихотворения
Яковлев Владимир Геннадьевич род. 18 марта 1952 г. в селе Житное Искрянского района Астраханской обл. в семье рыбака. Житное – старинное (с 1720 г.) рыбацкое село в устье Волги. Население села – в основном старообрядцы. Отец был капитаном рыболовецкого судна, мать – бухгалтер. Дом Яковлевых стоял на самом высоком месте в селе, на берегу – под окнами река.
В школе особенно интересовался литературой, историей, физикой, химией, начал заниматься спортом – борьбой. В сельской школе не было постоянного учителя иностранного языка. Владимир самостоятельно начал изучать английский и добился отличных успехов. Хорошее владение английским помогало ему на протяжении всей жизни, в какой-то момент стало профессией. С 1970 по 1972 г. – служба в армии в частях морской пехоты. После армии, по семейной традиции, рыбачил на Волге, а в 1973 г. поступил в Кубанский сельскохозяйственный институт (Краснодар) на специальность «Землеустройство и кадастр». В институте продолжает серьёзно заниматься спортом и в 1976 г. после успешного выступления на всесоюзном чемпионате становится мастером спорта СССР по дзюдо. После окончания института снова рыбачил, работал в рыбацких артелях на Волге: ловили осетров и белугу, добывали икру.
По словам самого поэта, стихи он писал всегда, но серьёзно заняться литературой решил в 1978 г., когда и поступил первый раз в Литературный институт им. Горького в Москве на заочное отделение. После установочной сессии учёбу забросил и был отчислен. В 1985 г. поступил на дневное отделение института, которое и окончил в 1990 г. Занимался в семинаре поэзии у В. А. Кострова. В 1989 г. издал за свой счёт первый и единственный сборник стихов – «На границе времён». После окончания Литинститута работал редактором в издательстве «Новатор», переводчиком и менеджером по таможенным вопросам в турецкой и шведской фирмах, переводчиком и редактором в издательствах «АСТ» и «Крон-пресс», перевёл множество книг с английского, создавал и редактировал сайты. Эрудит, библиофил, собрал замечательную библиотеку, в том числе на немецком языке. Кроме английского, выучил немецкий язык, учил японский. Хорошо знал русскую и европейскую философию, теософию, интересовался библеистикой, специально изучал библейские сюжеты.
В декабре 2009 года перенёс обширный инфаркт.
По его признанию стихов не писал 25 лет. Вернулся в поэзию в 2014 г., уже будучи тяжело больным человеком и за два года до смерти написал более 100 стихотворений.
Умер 16 августа 2016 г., похоронен в Москве.
«…Человек умирал – по-Блоковски, давно и понемногу, зараженный льдом, охватившим его воздух, его землю. Настал час, когда стал умирать скорее, большими кусками. И настал час, когда стал умирать стремительно, зная, что смерть только по велению своего хозяина чуть временит за дверью. И человек записал свой путь. Отправная точка рыбак. Конечная – апостол. И ещё – смерть. И самое существенное: путь записан не со здешней, с той стороны жизни. Нездешний холод дышит из этих стихов.
Все ходим под Богом —Кто прямо, кто боком.
Это написано в конце жизни человеком, который перестал быть уверен в своем личном бессмертии простым жестом поручил свою душу Судье. (…) Яковлев пишет без символизма и без акмеизма, без синематографа Чухонцева, афористичной жесткости Кузнецова, без «робкой улыбки Рубцова». Будто учил его Шаламов. Или Альбрехт Дюрер… Яковлев пишет с натуры. (…) Иначе не может, если и пожелал бы. Подходя все ближе к последнему рубежу, он просто «переводит» в слова сердечные записи, врезанные в душу намертво гравюры. Поэт Яковлев не описывает увиденное. Только прожитое.
