Николай Шмелев - С малых высот

Пока заместитель комдива вел разговоры с командиром полка, на его самолете образовалась толстая ледяная корка. Пришлось оттащить машину на общую стоянку. Гость позвонил по телефону в штаб воздушной армии и, оставив свой самолет у нас, уехал на автомашине.

Мы работали на аэродроме без отдыха. Нам наконец удалось довести его до такого состояния, что самолеты получили возможность взлетать с половинной нагрузкой. Немного отдохнув, экипажи произвели в эту ночь двести пятьдесят боевых вылетов.

Вскоре командующий Северо-Западным фронтом маршал С. К. Тимошенко решил "раскусить" "рамушевский орешек". В этой операции наш полк должен был действовать в полосе 11-й армии, которой командовал генерал-полковник П. А. Курочкин.

В ночь перед наступлением мы сначала разгромили колонну вражеских войск, двигавшуюся по дороге Россино-Васильевщина. Произвели двести четырнадцать бомбометаний. Как выяснилось позже, мотомеханизированный полк противника понес такие большие потери, что даже не смог принять участие в боях.

Во второй половине ночи нас перенацелили. Мы стали бомбить артиллерийские и минометные позиции, узлы связи и штабы гитлеровцев.

На рассвете части 11-й армии перешли в наступление. Прорвав вражескую оборону на двухкилометровом участке, они заняли Левошкино. Но вскоре противник мощными фланговыми контрударами вынудил их отойти. Прикрывавший отход стрелковый батальон попал в окружение.

Заняв круговую оборону, наши бойцы сражались героически. Но силы были очень неравными. Через два дня сомкнувшееся вокруг них кольцо сузилось настолько, что стало простреливаться пулеметным огнем. Запасы продовольствия и боеприпасов у окруженных подходили к концу, вышла из строя радиостанция. Положение их стало критическим.

Командующий 11-й армией приказал любыми средствами установить связь с героическим батальоном и оказать ему помощь. И опять - в который раз! - на выручку наземным войскам пришли наши маленькие У-2.

Несмотря ни на какие преграды, они пробились к окруженным и доставили им все необходимое. Первым по этому огненному маршруту пробился экипаж Андрея Рубана. Получив боеприпасы, продовольствие и медикаменты, батальон прорвал вражеское кольцо и соединился со своими войсками. А. через несколько дней в наш полк поступило благодарственное письмо, подписанное всеми бойцами, вышедшими из окружения. Теплое, душевное, оно заканчивалось словами "Мы вас никогда не забудем, родные!"

Огонь с неба

В начале апреля 1943 года наш полк перебазировался в Клин. Впервые за все время войны мы оказались далеко в тылу. Как-то не верилось, что ночью можно спокойно спать. Мы уже так привыкли отдыхать днем, а по ночам воевать, что показалось странным, когда нам однажды вечером предложили сходить в кино, а в другой раз - в театр.

Здесь, в Клину, мы узнали, что Александр Алексеевич Воеводин уезжает в распоряжение командующего ВВС Красной Армии, а полком будет командовать майор Михаил Иванович Шевригин.

Невольно подумалось: что это за человек, останется ли все так, как было при старом командире?

Вскоре кто-то сказал, что Воеводину приказано сформировать новую, 313-ю ночную ближнебомбардировочную дивизию. И через несколько дней он действительно приехал к нам. Александр Алексеевич объявил, что наш полк составит костяк нового соединения. Вот это новость! Значит, он опять вместе с нами.

В конце месяца мы слетали на завод за новенькими машинами. Теперь они назывались не У-2, а По-2, по имени их творца Н. Н. Поликарпова. Самолеты отличались от старых легкостью планера, повышенной мощностью двигателя. На них установили настоящее бомбардировочное оборудование с прицелом и пулемет. Яркость освещения в кабинах регулировалась поворотом реостатика. Пилотажные и навигационные приборы имели шкалы с фосфорическим свечением. Это были боевые машины, созданные с учетом опыта войны. Передавая самолеты на заводском аэродроме, рабочие крепко пожимали нам руки и просили сильнее бить врага. Особенно запомнился мне смуглолицый слесарь Алеша Рахматулин.

- Смотри, лейтенант, какой это самолет! - говорил он. - Четыреста килограммов бомб свободно возьмет... Не бойся за машину, бери полтонны... Бей фрица. Будь здоров, браток!..

В мае полк перебазировался на подмосковный аэродром. Каждый день к нам прибывали молодые летчики и Штурманы из училищ. Дивизия формировалась. Воеводин организовал изучение опыта "старичков". Мы летали по аэродромам, проводили конференции, рассказывали о своих тактических приемах.

Слушали нас внимательно. Помню, в одном из полков мне пришлось рассказывать о тактике действий над целью. Я подчеркнул, что важно не только нанести меткий удар, но и быстро уйти после бомбежки. Для этого надо использовать попутный ветер и создать наивыгоднейший угол планирования. Таким путем можно достичь скорости двести пятьдесят километров в чае. А эксплуатационная, как известно, составляет лишь сто десять.

Мое сообщение встретили с недоверием. Молодых летчиков учили все делать строго по инструкции, а боевая практика обязывала выжимать из техники не только возможное, но и невозможное.

Затем мы перебазировались в Степаново. Там летали в лучах прожекторов, ездили на огневые позиции зенитчиков, чтобы лучше изучить их тактику. Дмитрий Супонин любил повторять молодежи: "Боевым опытом овладеешь - врага одолеешь".

В Степаново мы провели эскадрильскую тактическую конференцию. На ней разгорелся спор о целесообразности обучения штурманов технике пилотирования.

"Старички" уже давно научили своих штурманов Скочеляса, Зайцева, Самсонова, Егорова и Рубана водить самолет в горизонтальном полете. Теперь мы решили обучить их взлету и посадке. Командир эскадрильи Вандалковский категорически возразил:

- Раз приказами и наставлениями такое не предусматривается, прошу прекратить разговоры на эту тему. Он требовал "прекратить", а жизнь обязывала добиваться взаимозаменяемости между членами экипажа. Бывали случаи, когда штурман погибал только потому, что убивали летчика.

Шестнадцатого мая меня вызвал командир полка и приказал отвезти срочные пакеты во Владимир, где базировалась одна из частей нашей дивизии. Штурманом со мной полетел Самсонов. На обратном пути я предложил немного изменить маршрут и завернуть к Блудову. Самсонов согласился. Я понимал, что иду на серьезное нарушение, но желание пролететь над родным домом взяло верх.

Минут через сорок мы были уже над Блудовом. Деревня не изменилась. Все те же домики. Вот кривой тополь, на который я когда-то забирался. А вот большой дом Якова Лукича - самого старого жителя деревни. Здесь лет восемь тому назад я не раз стоял у изгороди с чернобровой Шурой, которой так и не успел сказать: