Зинаида Чалая - Анатолий Серов

Каждодневно повышать знание своего оружия и искусство владения им, готовность в любую минуту, по первому сигналу тревоги броситься на притаившегося рядом злобного врага — все это вызывалось напряженной обстановкой, в которой проходила его служба.

Отношения между империалистической Японией и СССР в то время заметно обострились. Японские самураи вторглись в Китай, захватили Маньчжурию и готовили плацдарм для нападения на Страну Советов.

Толя достаточно знал эту обстановку и внутренне был готов к немедленному выполнению боевого задания. Когда же прибыл на место, то был поражен мирной трудовой картиной. Весь летный состав авиабригады был занят обыкновенными строительными работами. Вместе с бойцами летчики рыли котлованы под ангары, строили склады и мастерские, отделывали жилые здания. Жены командиров разводили садики и цветники, наводили порядок в общежитиях холостяков, в красноармейских казармах, работали в столовой. Каждый человек был нужен, каждой паре рук находилась работа! И вместо «выполнения боевого задания» Серов пошел рыть котлован.

Он был рабочим и давно привык к физическому труду. Анатолий стал во главе бригады. Раньше других справившись со своим заданием, бригада Серова приходила на помощь другой. Анатолий увлекся соревнованием. Общее трудовое вдохновение окрыляло его не меньше, чем недавно состязания молодых пилотов в исполнении летных задач под ленинградскими и московскими небесами.

Созидательная работа шла по всему Дальнему Востоку. Строился город Комсомольск-на-Амуре, к нему прокладывалась шоссейная дорога от Хабаровска. Человек прорубал пути через тайгу и сопки, зажигал огни в глухих районах, приносил с собой свет новой культуры. Самолеты гражданской авиации облетывали обширные пространства края, доставляя на стройки и в селения инженеров, врачей, педагогов. Весь Дальневосточный край жил кипучей творческой жизнью.

Авиабригада расположилась в живописном бору. Летчики размещались в длинных двухэтажных зданиях. Широкие улицы авиагородка больше походили на площади — летом на этих улицах играли в футбол.

В огромном деревянном некрашеном строении вроде ангара находился клуб Дом Красной Армии (ДКА). Зимой помещение плохо обогревалось. На полу было скользко от наносимого с улицы снега. Молодые женщины танцевали вальс в валенках. Но настроение от этого не ухудшалось. Все были увлечены музыкой, любимыми танцами, тем более что твердо знали: скоро здесь поднимутся благоустроенные дома, будет и новый красивый клуб, зазеленеют сады и парки. В дороге находились большие партии специалистов-строителей.

Летчикам же пока приходилось сочетать полеты с плотничьими и столярными занятиями.

Время бежало незаметно. В дни полетов — работа на аэродроме: подготовка самолетов, выполнение учебно-летных заданий, разборы полетов. В другие дни занятия в классах. Командиры засиживались и вечерами, проходя командирскую учебу и готовя занятия на завтра. В свободное время летчики ходили в тайгу за кедровыми орехами, совершали лыжные пробеги, охотились.

Анатолий, выбравшись, бывало, на прибрежный простор, туда, где Амур сливается с Уссури, любовался чудесным зимним пейзажем, царством торосов, громоздившихся по всему ледяному пространству. Пронизывающий ветер дул с восточного берега. Свирепый мороз добирался до самых костей. От холода захватывало дыхание.

— Вот это погодка! Жирком здесь не обрастешь, братушки! — приговаривал «Тошка — зверь лыжный», прижав палки под мышками и похлопывая меховыми рукавицами. — Прекрасный климат!

Еще не так давно Серов командовал звеном в Гатчине и вводил в строй молодых летчиков. Здесь, на Дальнем Востоке, его самого должны были проверить в воздухе и ввести в строй. Впрочем, это было обязательно во всей воздушной армии: каждого вновь прибывшего летчика командир лично «провозил» в воздухе, прежде чем доверить ему жизнь людей и машины.

Командир эскадрильи, бывалый летун и воин М. П. Харитонов, участник войны с белокитайцами, высокий, худощавый, быстрый в походке и движениях, проверил Анатолия и, когда они сошли на землю, сказал:

— Летаете неплохо. Самолет знаете, есть решительность, работаете, как и полагается истребителю, с перцем.

Серов было расцвел от похвалы. Но Харитонов остановил его:

— А вот с машиной обращаетесь грубо. На поворотах она у вас чуть не трещит. Не хватает стиля, пластичности.

Опять этот упрек в недостатке пластичности! Серов стоял смирно.

— Значит, надо еще…

— Да, еще и еще придется вам отшлифовывать каждый элемент фигурного полета. — Помолчав, спросил: — Коммунист?

— Перед отъездом подал в партию, товарищ комэск.

— Личное дело у вас хорошее, отзывы и характеристики — дай бог каждому. Смотрите, оправдайте их! Назначаю вас командиром второго звена.

И тут, расстроенный Было критикой комэска, Серов понял, как высоко оценил его этот удивительный человек. Ну, надо оправдать. А раз надо, будет и сделано.

В звено, кроме Серова, входили Александр Власов и Андрей Сидоров. Серов командовал в Гатчине звеном из новичков, едва вступивших в строй. Здесь же перед ним стояли командиры, опытные летчики, летавшие больше его. Они сами готовы были предъявить ему свои требования.

Худощавый, несколько угловатый, с застенчивым, но спокойным взглядом Власов в первом же полете показал себя как смелый, решительный летчик. Он, как и Серов, жил полетами, чувствовал себя на высотах в родной стихии. В полете он был неудержимо дерзок и удал. Серова он понимал с одного знака, с полуслова. На земле же Власов отличался добродушием и скромностью, старался быть в тени, не хвастал никогда. Серов очень привязался к нему и поселился с ним в одной комнате.

Сидоров жил отдельно в маленькой комнатушке, где все дышало строгим порядком и чистотой. Среднего роста, коренастый, вместе с тем очень подвижный, Андрей Сидоров отличался сдержанностью, точностью, аккуратностью. Чувствовалось, что он не только желает быть, но и стремится показать себя безукоризненным во всех отношениях. Серову, «черту лыжному», сперва не очень пришелся по душе этот характер, казалось бы, не свойственный истребителю. Однако, узнав Сидорова поближе, Анатолий проникся к нему уважением.

Андрей Ефимович в течение своей летной службы вынужден был решительно ломать свои привычки и склонности ради главной цели — остаться в авиации.

Он был переведен сюда из другой бригады. За чрезмерное лихачество не раз подвергался там взысканиям. Нарушая летные задания и дисциплину, доходил порой до воздушного хулиганства. На вопрос, что же он делал, Андрей отвечал, пожимая плечами: «Да по деревне кур гонял самолетом». Над ним нависла угроза исключения из рядов военной авиации. Он дал клятвенное обещание не нарушать дисциплины ни в воздухе, ни на земле. Серов узнал также, что Андрей рос среди беспризорников. Позднее, в детском доме, увлекся авиамоделизмом, вступил в пионеры.