Http://horoshoe.info - Счастье потерянной жизни

Чего только не повидал в своей жизни Петр. Он не страшился орудийной канонады и пулеметной трескотни, не терялся в многотысячном многонациональном людском потоке в плену, в скитаниях, а здесь растерялся. Руки дрожали, перед глазами все расплывалось. Петр открыл Библию: перед ним была бездна богатства, и что из этого выбрать? Никогда в жизни ему не приходилось проповедовать. С открытой Библией он стоял перед людьми и молчал. На мгновение ему представился Степан-проповедник, его спокойная, мягкая и убедительная речь. Пример Степана пришел ему на выручку. Петр ободрился и, взглянув на страницы открытой Библии, прочитал: "К святым, которые на земле, и к дивным Твоим - к ним все желание мое" (Пс.15:3). Слезы мешали ему дочитать последние слова, но он, превозмогая их, дополнил от себя:

- Много куда бежали мои ноги в прожитых годах. С женой вместе и один бежал я от одной компании к другой, с одной пирушки на другую. Но к ним меня тянул грех, а теперь со мной случилось, чего я сроду не видел и не испытывал. День и ночь, на работе и дома так тянет меня сюда, а вот теперь Сам Бог... как знает Он, что у меня на душе? Да какие же это слова-то родные и истинные - "к святым, к дивным Твоим, к ним все желание мое".

Так, не умеючи, простыми словами он рассказывал свои чувства, рожденные в нем любовью Божьей. Петр не стеснялся текущих по щекам слез, вытирали глаза и слушающие. Павлушка внимательно слушал отца и, когда тот закончил, сразу же оказался у него на коленках.

По окончанию собрания старичок и старушка, хозяева, попросили Петра задержаться. После сердечных приветствий все разошлись, и в доме осталась семья Владыкиных да проповедовавшая старушка с дочерью. За гостеприимным столом, познакомившись, Петр узнал много нового, что радовало и отчасти опечалило сердце его. Старушку звали Анной Андреевной Громовой, дочь ее - Зоей. По их рассказам, они и старший ее сын Максим долгие годы провели на фронтах Германской войны. Там они услышали Слово Божье и покаялись. После того, как приняли крещение, уже сами проповедовали другим, причем Анна Андреевна у солдат была поварихой, а Зоя - санитаркой. Все эти годы обе прожили неразлучно. После войны возвратились в город и теперь живут здесь. Зоя по-прежнему работает в казарме у солдат уборщицей.

Петра заинтересовало слово "крещение". Анна Андреевна охотно разъяснила словами из Евангелия, что в этом есть воля Божья, которую надо исполнять всем уверовавшим. На основании Евангелия объяснила и заблуждения православной церкви в вопросах детокрещения, священства, почитания святых, поклонения иконам и т. д. Опечалило Петра то, что их новые друзья - молокане, как оказалось, не признают некоторых заповедей Господних. Семья Громовых и хозяева этого дома не во всем разделяют убеждения молокан и собираются с ними вместе лишь потому, что не имеют других, близких им по взглядам знакомых христиан. Однако слышали они, что свои в городе должны быть.

Эта беседа сильно повлияла на Петра. Всем напряжением души он погрузился в познавание Божьей истины, ночами вставал, подолгу прилежно молился. С многими заводскими рабочими он делился своей радостью познания Иисуса Христа, распятого на Голгофе. Люди, знавшие его в прошлом, с недоверием смотрели на него, но когда в беседе убеждались в правдивости и искренности его свидетельства, то с удивлением пожимали плечами. Слухи о нем быстро стали распространяться по заводу, особенно среди мастеровых. Не стесняясь, всем, кто бы ни подходил к нему, Петр проповедовал Евангелие. И чем больше говорил он людям о Христе, тем сильнее загоралась радость в его сердце и любовь к окружающим.

- Вас можно на минутку? - отозвал его однажды строгальщик в сторону, когда Петр проходил по цеху.

- Пожалуйста, - ответил тот, глядя на него изучающим взглядом.

- Я слышал про вас. У нас в цеху рассказывали, что вы верующий в Бога. А какой вы веры? - спросил незнакомец.

Петр Никитович смутился, но затем с внутренним торжеством ответил:

- Да, я верующий в моего Господа. А какой я веры - не знаю, как сказать. Да, сам по себе, ну, какой мы все, вы-то ведь тоже, наверное, верите в Бога?

- Обязательно, - ответил мастеровой, - иначе я не подошел бы к вам. Но, по-моему, вы верите не так, как все. Все хоть и верят, в церковь ходят, но и курят, и пьют, и ругаются, воруют и всякие безобразия творят. А про вас мне рассказали, что вы все это бросили и стали другим человеком. Да и сам я был таким, как все, но когда оказался в плену, там уверовал по-настоящему и крестился вторично. Меня называют с тех пор баптистом, а вот как приехал домой, здесь никого не найду таких.

- Ну, братец, вот мы и нашли друг друга! - прервал его Петр, ухвативши за рукава промасленной куртки и радостно потрясая руку. - Я тоже ищу своих и очень рад такой встрече. Меня зовут Петром, отца Никитой, у меня жена и двое сыновей. Живу на Ямках (так назывался поселок). Может, знаете у кого, вот мастера недавно схоронили - Ивана Ивановича.

- Конечно, знаю, - ответил собеседник, - а меня зовут Василий Иванович. Живу рядом с заводом, жена у меня Катя. Детей-то Бог не дал - больная она у меня. Очень зову вас к себе, хоть когда, в любое время.

Вечером же Василий Иванович с женою, не дожидаясь Петра Никитовича, решили сами прежде посетить его, да так вот и пришли к Владыкиным в гости. До позднего часа пробыли они в радостной беседе, в молитвах и даже по просьбе Павлушки спели "Как тропинкою лесною". Василий Иванович оказался большим любителем пения, в армии служил капельмейстером и даже привез с собой оттуда кларнет. За свою любознательность Павлик очень понравился гостю, и между ними с этого вечера завязалась большая дружба, сохранившаяся на многие годы. В жизни Павлушки это сыграло немалую роль.

С первого же вечера между Петром Никитовичем и Василием Ивановичем установились очень близкие отношения, и они условились, что пока будут ходить к молоканам на собрания, а там - Бог усмотрит.

Молоканские собрания заметно изменились по своему характеру после того, как их стали посещать новые семьи. Они хоть и оставались уважаемыми гостями, но внесли в собрания некоторое оживление. Молоканские старички инициативу собрания держали в своих руках, но были всегда дружелюбны, на проповеди гостей ставили постоянно, вместе молились, пели псалмы, а после собраний подолгу оживленно беседовали. Было у молокан немало молодежи, но из-за религиозных молоканских правил она оставалась какой-то неживой, бездеятельной. Молоканские собрания были порой многолюдными за счет приезжающих в гости из других мест, но Петр Никитович и его друзья ясно определили, что здесь чего-то не хватает, какие-то путы не дают желаемых духовных просторов, не чувствуется свободы духа, полной радости и любви.