Николай Костомаров - Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей

Исцеление Тайдулы. Клеймо иконы «Митрополит Алексий с житием».

Митрополит Алексий с житием.

Уже во время несовершеннолетия Дмитрия бояре от его имени распоряжались судьбой удельных князей. В 1363 году они стеснили ростовского князя и выгнали галицкого и стародубского князей из их волостей. Гонимые и теснимые Москвой, князья обращались к суздальскому князю, но после примирения с Москвой сам суздальский князь признал над собой первенство московского.

Сергий Радонежский с братией начинают строить монастырь Святой Троицы. Миниатюра из «Жития Сергия Радонежского».

Среди руководителей делами в то время важное место, бесспорно, занимал митрополит Алексий, уважаемый не только Москвой, но и в Орде, так как еще прежде он исцелил жену Джанибека Тайдулу, и на него смотрели как на человека, обладающего высшей чудотворной силой. Под его благословением составлен был в 1364 году договор между Дмитрием Московским и его двоюродным братом Владимиром Андреевичем, получившим в удел Серпухов. Этот договор может до известной степени служить образцом тогдашних отношений зависимых князей к старейшему: Владимир Андреевич имел право распоряжаться своей волостью как вотчинник, но обязан был повиноваться Дмитрию, давать ему дань, следуемую хану, считать врагами врагов великого князя, участвовать со своими боярами и слугами во всех походах, предпринимаемых Дмитрием, получая от него во время походов жалованье.

Личность великого князя Дмитрия Донского представляется по источникам неясной. Мы видим, что во время его отрочества, когда он никак не мог действовать самостоятельно, бояре вели дела точно в таком же духе, в каком бы их вел и совершеннолетний князь. Летописи, уже описывая его кончину, говорят, что он во всем советовался с боярами и слушался их, что бояре были у него как князья; также завещал он поступать и своим детям. От этого невозможно отделить: что из его действий принадлежит собственно ему и что – его боярам; по некоторым чертам можно даже допустить, что он был человек малоспособный и потому руководимый другими и этим отчасти объяснить те противоречия в его жизни, которые бросаются в глаза, то смешение отваги с нерешительностью, храбрости с трусостью, ума с бестактностью, прямодушия с коварством, что выражается во всей его истории.

Крест Сергия Радонежского.

Из князей других русских земель всех опаснее для Москвы казался Михаил, сын Александра Михайловича Тверского. Он естественно питал родовую ненависть к московским князьям и был при этом человеком предприимчивым, упрямого и крутого нрава. Будучи сначала князем в Микулине, он овладел Тверью, назывался великим князем тверским и в качестве старейшего хотел подчинить своей власти ближайших родственников, князей Тверской земли. Между ним и его дядей Василием Кашинским возник спор за владение умершего князя Семена Константиновича, который завещал его Михаилу Александровичу. Так как дело по завещанию касалось церкви, то его разбирал тверской епископ Василий и решил в пользу Михаила Александровича. Первопрестольник русской церкви митрополит Алексий, сильно радевший о величии Москвы и ее выгодах, был очень недоволен таким решением и призвал Василия в Москву. Современники говорят, что тверской епископ потерпел там большие «протори». Между тем Василию Кашинскому послали из Москвы рать на помощь против Михаила Александровича, и Василий отправился силой выгонять своего племянника из Твери, однако у Михаила Александровича также был могучий покровитель, его зять, литовский великий князь Ольгерд, женатый на его сестре Иулиании. Кашинцы и москвичи не взяли Твери, а только успели наделать разорения Тверской волости, как явился Михаил с литовской помощью. Дядя и стоявший за дядю племянник князь Иеремий уступили во всем Михаилу и целовали крест повиноваться ему, но Иеремий немедленно после того бежал в Москву и умолял московского князя распорядиться тверскими уделами.

А. М. Васнецов. Кремль при Дмитрии Донском. Картина изображает исторический миг, когда столица получила прозвище «Белокаменная».

Москвичи придумали иным способом расправиться с Михаилом. Митрополит Алексий и великий князь приглашали «любовно» Михаила приехать в Москву на третейский суд. Митрополит уверил его своим пастырским словом в безопасности. Михаил приехал: его взяли под стражу и разлучили с боярами, которых также заточили. Но Москва не воспользовалась этим поступком, а напротив, только повредила себе. Вскоре после того прибыли из Орды татарские послы; неизвестно, требовали ли они освобождения Михаила или же москвичи боялись, что татарам будет неприятен этот поступок, только Михаил был выпущен и, как говорят, его принудили целовать крест на том, чтобы повиноваться московскому князю. Москва тем временем овладела Городком (на реке Старице). Московский князь послал туда князя Иеремия, а вместе с этим князем и своего наместника.

С этих пор Михаил решился во что бы то ни стало отомстить Москве и нанести ей жестокий удар. Он в особенности обвинял митрополита Алексия: «Я всего больше любил митрополита и доверял ему, – говорил Михаил, – а он так посрамил меня и поругался надо мною».

Симонов монастырь в Москве. Основан в 1370 г. После революции 1917 г. разрушен.

Замок в Луцке, один из форпостов Великого княжества Литовского.

Михаил отправился в Литву к Ольгерду и побудил его идти на Москву. Разгневав Михаила, москвичи не сообразили, что он может навести на Москву опасного врага, и не приняли никаких мер обороны. В Москве узнали о нашествии Ольгерда только тогда, когда литовский князь уже приближался с войском к границе вместе со своим братом Кейстутом, племянником Витовтом, разными литовскими князьями, смоленской ратью и Михаилом Тверским. В обычае этого воинственного князя было не сообщать заранее никому, куда собирается идти на войну, совершать походы скорые и нападать внезапно. Князья, подручные Дмитрию, не успели по его призыву прибыть на защиту Москвы. Оставалось обороняться силами одной Московской земли: Дмитрий выслал против врага воеводу Дмитрия Минина, а Владимир Андреевич – Акинфа Шубу. Литовцы на своем пути жгли, грабили селения, истребляли людей; высланная московская рать была ими разбита в прах, 21 декабря 1368 года на реке Тростне воеводы пали в битве. «Где есть великий князь со своею силою?» – спрашивал Ольгерд пленных. Все в один голос давали такой ответ: «Князь в городе своем Москве, а рати не успели собраться к нему». Ольгерд поспешил прямо к Москве. Великий князь Дмитрий, князь Владимир Андреевич, митрополит, бояре со множеством народа заперлись в Кремле, который был незадолго перед тем укреплен каменной стеной. Москвичи сами сожгли посад около Кремля. Ольгерд три дня и три ночи простоял под стенами Кремля. Взять его приступом было трудно, а морить осажденных голодом Ольгерд не решался, так как зимой стоять долгое время в открытом поле было бы слишком тяжело для осаждающих; притом же на выручку Москве могли подоспеть рати подручных князей. Ольгерд приказал сжечь вокруг Москвы все, что еще не сожгли сами русские. Тогда кроме посада, обнесенного дубовой стеной, за его пределами было поселение, носившее название Загородье, а за Москвой-рекой – другое, называемое Заречье. Литовцы сожгли все, не щадя ни церквей, ни монастырей; возвращаясь назад, они разоряли Московскую волость, жгли строения, грабили имущества, забирали скот, убивали или гнали в плен тех людей, которые не успевали спастись от них в леса. По известию современника, Москва потерпела от Ольгерда такое бедствие, какого не испытывала со времени нашествия Батыя. Таковы были последствия неловкой московской политики: хотя москвичи и действовали в духе, указанном Калитой, но до крайности неудачными способами; думая сломить силу опасного тверского князя, они сделали его еще опаснее для себя и легкомысленно навлекли на свою землю беду от нового врага, который, до того времени постоянно занятый другими войнами и делами собственной страны, не делал никаких покушений на Московскую землю.