Джордж Стил - Плавание «Сидрэгона»

На глубине двадцать один метр «Сидрэгон» внезапно стал неуправляемым из-за волнения моря и всплыл на поверхность помимо нашего желания. Выскочившая на поверхность рубка лодки неуклюже переваливалась с борта на борт под действием тяжело набегавших высоких волн. Подняв перископ, я увидел, что льда вокруг нас нет, но зато волны были очень высокие.

Не успел я подняться на мостик, как тотчас же на меня обрушились мириады замерзающих на лету холодных брызг, а в лицо ударил штормовой ветер силой восемь баллов. Небо было покрыто низкой облачностью. Море бушевало. Определившись при помощи радиолокатора по невидимым островам, мы поняли, что находимся на значительном удалении от того места, в котором рассчитывали быть. Нас, по-видимому, снесло в сторону неизвестным течением. Если бы мы продолжали свой путь в подводном положении, то неминуемо выскочили бы на остров.

Штурман Бёркхалтер и старшина штурманской группы продолжали методично проверять правильность определения места корабля. Они наносили на карту множество пеленгов, отмеряли по ним расстояния, а радиометрист старательно наводил антенну радиолокатора на те объекты, которые ему указывал штурман.

Брюер методично фотографировал экран радиолокатора. Позднее по записям в различных журналах и фотографиям сотрудники гидрографического управления смогут проверить и уточнить как место корабля, так и положение островов.

Вот с мостика в центральный пост спустился Уитмен со своими записями и приборами для наблюдений. Глаза его горели, как у охотника, преследующего дичь, а лицо разрумянилось от холода и резкого ветра.

— Где же ваш лед? — спросил я его полушутя, полусерьезно.

. — Очень странно, командир, просто удивительно, — ответил он извиняющимся тоном. — Я никак не мог подумать, что, продвинувшись настолько в западном направлении, мы не встретим здесь льда.

После погружения я снова передал управление кораблем Стронгу, а сам направился в каюту, чтобы привести в порядок свою промокшую одежду. Я был уверен, что Стронг кратчайшим путем выведет корабль на тот путь, который мы искали, и, развернувшись, направится по нему.

Когда я возвратился в центральный пост, Стронг как раз заканчивал второй поворот, следуя по намеченному для изучения пути. Глубина под килем становилась все более равномерной. Казалось, что все идет очень хорошо, поэтому я решил прочитать вахте некоторые места из книги об экспедиции Парри, чтобы познакомить моряков «Сидрэгона» с теми трудностями, которые преодолевали исследователи тех времен. Поскольку мы не могли увидеть ни одного из островов, появлявшихся на экране радиолокатора, описание их исследователем помогло нам сегодня, 18 августа 1960 года, представить себе картину, которая представлялась взору исследователей 25 августа 1819 года. Во всяком случае, ледовые условия были сходными.

Бросив взгляд на эхолот, я с тревогой обнаружил, что линия глубин пошла вверх по кривой увеличивающейся крутизны. Затем она резко подскочила вверх. Эхоайсбергомер показывал, что, несмотря на мелководье, опасность нам не угрожала. Но линия глубин продолжала подниматься вверх. Я встал на ноги и подался всем телом вперед, как будто находился среди зрителей захватывающего футбольного матча. Мне сразу же вспомнилась ошибка эхоайсбергомера, когда мы встретились с огромнейшим айсбергом. Не происходит ли сейчас то же самое?

После внезапного подъема регистрирующее перо эхолота вдруг остановилось совершенно. На какое-то мгновенье меня охватил настоящий страх, но я быстро пришел в себя, подскочил к кормовой двери и тревожным голосом крикнул старшине штурманской группы Даутону:

— Включить кормовой эхолот! Докладывать изменение глубины через каждые три метра!

Тон, которым я выкрикивал эти слова, по-видимому, выдал мое тревожное состояние: старшина устремился к кормовому эхолоту, словно преследуемый заяц.

— Гидроакустический пост! Срочно устранить неисправность носового эхолота! — продолжал я отдавать распоряжения.

— Семьдесят три. Семьдесят. Шестьдесят семь. Быстро уменьшается. Пятьдесят пять, — с тревогой докладывал глубину старшина Даутон.

— Всплывать на тридцать метров! — резко скомандовал я, тревожно переводя взгляд то на эхоайсбергомер, то на ярко светившийся от множества отметок экран гидролокатора. «Мы должны пройти над этой отметкой», — подумал я, стискивая зубы.

— Пятьдесят два. Сорок восемь. Держится на сорока восьми. Пятьдесят два. Пятьдесят пять, — продолжал докладывать старшина о глубине под килем, увеличившейся теперь на семь метров, так как мы уже подвсплыли. Акустик Коники все еще хлопотал у носового эхолота.

— Пятьдесят два. Сорок восемь. Сорок пять. Сорок пять, — слышался напряженный голос старшины.

С этого момента дно выровнялось, и на нем встречались лишь небольшие возвышенности и впадины. Носовой эхолот снова начал действовать. Линия глубин неохотно отступала вниз. Регистрирующее перо лишь изредка задерживалось или незначительно подскакивало вверх.

— Не угодно ли кофе, сэр? — предложил мне вестовой, улыбаясь.

— Безусловно! Большое спасибо, — ответил я, садясь на свое место со вздохом облегчения.

Глубина, над которой мы прошли, была значительно меньше длины нашего корабля, составлявшей около восьмидесяти двух метров. Могло произойти так, что, получив большой дифферент на нос в результате, например, заклинивания кормовых горизонтальных рулей, «Сидрэгон» врезался бы носом в грунт. При нашей скорости хода, составлявшей двести тринадцать метров в минуту, это могло бы произойти очень быстро. Но я надеялся, что даже в таком крайнем случае мы не повредили бы прочного корпуса «Сидрэгона», если, конечно, своевременно отработали бы машинами назад. Нам снесло бы обтекатель гидролокатора, смяло бы торпедные аппараты, и это, пожалуй, все, чем нам пришлось бы поплатиться за свою смелость. Выдвижное устройство лага, выступающее в воду из днища в районе первой кладовой, несомненно, также было бы срезано, но мы имели на борту два запасных комплекта этого прибора.

Столкновение со льдом, если оно было бы сильным, явилось бы для «Сидрэгона» катастрофой. Ограждение рубки и мостика, несмотря на то что оно было специально усилено прочной сталью, все равно оставалось уязвимым для сильного удара. В худшем случае при ударе рубкой мы могли повредить перископы, радиолокатор, эхоайсбергомер и вентиляционные шахты. В этом случае мы были бы «слепыми» при любой попытке всплыть на поверхность. Подводная телевизионная камера и гидролокационная установка спасли бы наше положение, тем не менее всплывать в полынье без перископа — дело очень трудное.