Виктор Кожемяко - Виктор Розов. Свидетель века

Очень много на эту тему думаю. У Владимира Яковлевича Лакшина много тоже горьких статей на эту тему. Очевидно, он тоже был ранен в самое сердце, в самую душу, крича, буквально крича, что идет атака на нашу духовность.

В.К. Да нынче уже и само понятие это поставлено под сомнение. О русской духовности говорят или с усмешкой, или даже прямо издевательски. Вот Лакшин процитировал Льва Аннинского: «Духовность и как крайнее ее проявление русская дурь и есть наша отличительная черта, наше главное богатство». То есть русская духовность, которая нам так дорога, представляется как некая дурь, как некое юродство, неполноценность, что ли… С возмущением цитируя это, Лакшин замечает, что, быть может, безжалостная критика всего русского затеяна «из педагогических соображений». Но тут же такую версию отбрасывает, поскольку из педагогики известно: унизить вовсе не значит помочь освободиться от недостатков и пороков.

В.Р. Вообще-то лично я отношусь к Льву Аннинскому с большим уважением. И, думаю, гнев его на «русскую дурь» – это тоже в своем роде крик страдания по поводу того, что происходит в стране.

А наше понимание культуры, конечно же, неотделимо от духовности. Я уже где-то говорил, может быть, даже и писал, что я так это себе представляю. Вот у меня нога – зачем мне нога? У меня рука – зачем мне рука? Печенка, селезенка, глаза, уши… Что они делают, что они обслуживают? Друг друга? Вертятся, понимаете, и все? Нет, они обслуживают мою душу. И если нет души, то ты скотина, грубо выражаясь. Ты скотина! А истинное искусство, настоящее искусство, которое, бесспорно, божественного происхождения, – оно и освещает, оно и осмысляет, оно и держит человека на двух ногах. Потому, выступая, особенно перед молодежью, везде стараюсь говорить: приобщайтесь к подлинному искусству, которое вам стараются заменить суррогатом и отравой, берегите духовность русскую. Она созидательна, она душу бережет. Погибнет душа – погибнете вы.

Хотя без души в некотором смысле даже хорошо. Удобно. Скотине на четырех ногах вон как удобно. И даже бывает сытно. Только ничего человеческого в ней уже нет. Вот превратить новые поколения русских в нечто скотиноподобное – это и есть задача наших противников. Причем в центре их атаки именно молодежь. Ясно, что над нашим поколением не одержишь победу: мы сами раздавили фашизм. А вот над теми, чье сознание еще подобно воску, верх взять они стремятся, хотят вылепить потребные им бездуховные существа. Ну а без души не будет и народа.

В.К. У Лакшина тоже то прямо, то в подтексте звучит эта мысль: душа народа – в его культуре и уничтожают культуру, чтобы сломить народ. Сильно звучит. То есть от проблем культурологических, которыми он постоянно занимался, в последнее время все больше переходил к проблемам общественно-государственным и национальным. Речь шла уже не о судьбе русской культуры только, а о судьбе русского народа. Лакшин прямо говорит об угрозе, нависшей над ним. Сильнее всего, пожалуй, это выражено в самой последней его прижизненно опубликованной статье «Россия и русские на своих похоронах». Помните, он цитирует там известного литературного критика и публициста, пророчившего, что русские как народ могут деградировать до самоощущения «третьего мира»? И с негодованием прослеживает, как все дальше и глубже идет атака на отечественную историю и народ. От осуждения Сталина перешли к Ленину, потом к русским просветителям и демократам-народникам, ну а потом («копаем глубже, господа!») – к русскому менталитету, то есть характеру русскому. Ату его, ату! А сейчас ведь эта массированная атака еще более усилилась. Вот главная идея: с таким народом в этой стране ничего хорошего никогда не было и не может быть. Значит, что же? Уничтожить эту страну и народ как народ ликвидировать? Не кажется ли вам, что эта гитлеровская задача сейчас фактически и осуществляется?

В.Р. Конечно. Вместе с русской культурой очень хотели бы уничтожить народ русский, неповторимое его лицо. У меня выработалась своя позиция в отношении к тому, что происходит. Мы потерпели поражение в «холодной войне». Поражение это было и остается для меня очень и очень тяжелым. Если я на той войне, на фронте настоящем, в Великой Отечественной войне, или Второй мировой, как вам угодно, был тяжело ранен и долго лежал в палате смертников, то сейчас я ранен тоже. Я ранен в душу. Это страшнее. Если осколки, которые сидят во мне, меня беспокоят и мне трудно ходить, то все-таки, когда нога в более спокойном положении, мне хорошо. Но душа моя и в физически спокойном положении, когда лежу, например, она неспокойна. Все время.

Она неспокойна от сознания того, что учинили с моей страной. Этот сговор в Беловежской пуще втроем – это для меня до сих пор непостижимо. Разрушили великое многонациональное государство, чего не смог добиться всей мощью своей военной Гитлер!

Да, у нас были свои крупные недостатки, бесспорно, но они не носили характера межнациональной вражды, к чему мы пришли сейчас. Это был единый советский народ. И куда я ни приезжал – или на премьеры, или в гости, или просто отдыхать – в любой республике мне было хорошо, и везде были такие же люди, как я. Мне все равно ведь, кто там – грузин, таджик, армянин, еврей, кто угодно, мне это одинаково. Для меня люди делятся на порядочных и непорядочных, на злобных и добрых. По душевным качествам делятся люди, а совсем не по национальному признаку. Ну родись я во Франции, то, наверное, любил бы мою дорогую Францию и чувствовал бы себя очень хорошо французом. Я себя чувствовал русским очень хорошо в России. Но сейчас, когда ей обрублены руки-ноги, я за нее болею, болит моя душа. Честно вам признаюсь, успокоить ничем себя не могу. У меня довольно приличная квартира, у меня очень много хороших книг, у меня очень хорошие отношения с женой, с детьми, с внучкой. Казалось бы, все хорошо. Но почему я так переживаю? Горько, что сейчас, после нашего раздробления и возбуждения национальных чувств во всех республиках, национализм буквально взбесился. Ведь бешеный национализм везде! Пожалуй, более-менее нормально в Белоруссии, как мне кажется. А в остальных республиках… И вот желание превосходить другие нации приводит, как мы видим, к тяжелым столкновениям. Но это, на мой взгляд, не столкновения народов, это и не пробуждение в народах национального самосознания – нет, это игра политических сил. Этим заняты политики, и на этом зарабатывают они себе не только политический капитал, а настоящий капитал, доллары. Это видно, зримо. Но, увы, от того мне не легче. И тяжелее всего видеть, что взрыву агрессивного национализма повсюду целенаправленно придается антирусский характер.