Христиан Инсаров - Клеменс Меттерних. Его жизнь и политическая деятельность

Так же поступил царь Александр и с сербами за восемь лет до греческого восстания. Во время его пребывания во Франкфурте в 1813 году к нему явилась сербская делегация с просьбой помочь им против турок. Царь отказался. Как тогда, так и теперь, во время греческого восстания, он жертвовал традиционными русскими интересами на востоке во имя охранительных начал.

Император Александр предполагал, что греческое восстание будет подавлено раньше, чем общественное мнение в России и на Западе успеет высказаться за греков. Эти расчеты оказались ошибочными. Восставшие успешно боролись с турками, все усилия которых кончались обычными жестокостями, вызывавшими всеобщее негодование. Борьба против греков пробудила фанатизм в мусульманском населении, которое начало мстить другим христианам за военные неудачи в Греции. Само турецкое правительство, желая предупредить всякое революционное движение со стороны других христианских народов, приняло ряд предохранительных крутых мер. Оно бросило в тюрьму находившихся с 1820 года в Константинополе сербских депутатов и объявило их заложниками. В 1821 году турецкое войско заняло Молдавию и Валахию, откуда был дан первый сигнал к восстанию. Оккупация дунайских провинций и арест сербских депутатов были нарушением международного права и, в частности, постановлений Бухарестского русско-турецкого договора. Кроме того, турецкое правительство закрыло проход через пролив торговым судам, отправляющимся к берегам России. Эти обстоятельства должны были вывести из пассивности русское правительство и заставили его вмешаться в греческие дела. Русское правительство отправило ультиматум Турции, требуя от нее восстановления прежнего порядка вещей в дунайских провинциях и обеспечения свободы торговли в Черном море. Что касается греков, то русское правительство не признавало за ними никаких прав, считая их революционерами, но требовало в то же самое время от Турции, чтобы она отличала мятежников от остального греческого населения и не распространяла бы на последнее тех строгостей, которых заслуживали первые. Нежелание Турции удовлетворить требования русских привело к разрыву дипломатических отношений. Конфликт с Турцией поставил русского императора перед трудной дилеммой. Самым естественным исходом из этого положения являлась война: нужно было силою оружия заставить Турцию принять условия России. К этой развязке побуждали царя и его советники, главным образом Каподистрия, который, кроме общих соображений, руководился в данном случае и своим патриотическим чувством. Но это решение не встретило полного сочувствия императора Александра, который не желал восстанавливать против себя своих союзников, а в частности Австрию. Тут на помощь колеблющемуся Александру явился Меттерних.

Австрийский канцлер был в курсе всего, что происходило в Петербурге. Бывали дни, когда он отправлял в Петербург подряд по несколько курьеров с разными поручениями. Из его обширной, частной и официальной, переписки видно, как у Меттерниха сменялись радость и беспокойство, смотря по содержанию полученных известий. Он был убежден в том, что император, зная слабость его характера, боялся влияния окружающих. Самым опасным для Меттерниха казался Каподистрия, которого он подозревал в желании сделаться королем Греции. Поэтому он направляет все свои усилия на то, чтобы изолировать царя от его советников, и был один момент, когда он думал, что это ему удалось. Еще с Лайбахского конгресса Меттерних написал Стадиону следующее хвастливое письмо: “Не Россия нами руководит, а наоборот, мы руководим императором Александром, и по очень простым причинам. Он потерял всех своих советников, а между тем нуждается в них. На Каподистрию он смотрит как на вожака карбонариев. Точно так же он не доверяет своей армии, своим министрам, своему дворянству и своему народу”.

Такие же интриги Меттерних ведет против Строганова, Поццо-ди-Борго и других русских дипломатов. Временами ему кажется, что царь в его руках, затем он чувствует, как влияние других берет верх над его влиянием, и начинает горько жалеть, что до Петербурга так далеко от Вены. Тогда все его дело представляется ему тонкой паутиной, которую противники легко могут разорвать. “Мне кажется, – пишет Меттерних, – что я нахожусь в центре тонкой паутинной сети, сотканной мною, по примеру моих друзей пауков, которых я так люблю и которыми нередко восхищаюсь! Император Александр вполне сходился со мною во взглядах на текущие события. Но с тех пор он переменил резиденцию, так что нельзя сказать, останется ли он верным принятой точке зрения... Пока он держится хорошо, но он один среди всех своих... чтобы царь не сбился с пути, нужно его изолировать от его окружающих...”

Вот в каком виде представляет сам Меттерних свою роль, и, нужно признаться, ему удалось выдержать ее до конца царствования Александра I. Вся программа Меттерниха сводится к двум пунктам: предупредить войну между Россией и Турцией и заставить Россию обратиться за разрешением греческого вопроса к вмешательству Священного союза. Сколько выгодных для Австрии последствий повлекло бы за собою осуществление этих двух пунктов программы Меттерниха!

Он выиграл бы время, нужное Турции для усмирения греческого восстания; кроме того, он нанес бы русскому влиянию на востоке страшный удар: сама Россия отказывается от руководящей роли, которую она играла до сих пор на востоке, передавая Священному союзу принадлежащее исключительно ей право покровительствовать христианам; наконец во всем том, что теряла Россия, выигрывала Австрия и Меттерних, который был фактическим хозяином Священного союза. Осуществление этой программы составляет предмет официальной переписки Меттерниха. Он находит такое среднее и невинное решение, которое могло бы удовлетворить обиженное Турцией самолюбие Александра I, не давая в то же время грекам никакой надежды. Это решение он и излагает в письмах к царю от 22 января 1822 года.

Прежде всего, Меттерних восстает всеми силами против войны, говоря, что последняя послужит сигналом для всеобщей европейской революции. “В тот день, – пишет Меттерних, – когда Россия и Австрия сделают один только намек на то, что они готовы прибегнуть к оружию, чтобы оказать давление на Турцию, – Италия, Германия и Франция – страны погибшие. Этого именно и ожидает все время партия революционеров; война была бы для нее моментом торжества, и вот этого-то мы должны прежде всего избежать”.

Но каким путем выйти из того неопределенного положения, в которое поставила себя русская дипломатия, прервав отношения с Турцией? Именно здесь и проявляются находчивость и лукавство Меттерниха. Он предлагает разделить спорные вопросы между Россией и Турцией на две категории: к первой относятся все вопросы, касающиеся исключительно России, а ко второй – греческий вопрос. Разрешение первых вопросов должно быть предоставлено непосредственному соглашению России с Турцией, разрешение же второго – всем державам Священного союза. Формула Меттерниха встретила одобрение Александра I. В начале марта в Вену приезжает русский уполномоченный Татищев со специальной миссией – составить вместе с Меттернихом подробный план примирения с Турцией, основанный на вышеприведенных началах. Насколько Меттерниху удалось вкрасться в доверие Александра I, можно судить по тому факту, что переговоры между ним и Татищевым происходили втайне от Головкина, русского посланника в Вене. Последний был устранен от них потому, что его считали орудием Каподистрии. После нескольких свиданий Меттерних и Татищев остановились на следующем проекте. Меттерних берется заставить Турцию очистить Молдавию и Валахию; Россия же воспользуется этим шагом Турции, чтобы возобновить прерванные дипломатические отношения. Что касается греческого вопроса, то все пять великих держав Священного союза должны предложить себя Турции в посредники между ею и восставшими. При этом посредники обещают не нарушать ни одного из прав Турции. Они только требуют от нее восстановления разрушенных церквей и амнистию всем, кто сложит оружие.