Самуил Зархий - Наркомпуть Ф. Дзержинский

— Как вы думаете, нужны теперь на транспорте комиссары?

Увидев замешательство Сверчкова, Дзержинский усмехнулся: — Застал вас врасплох? В другой раз поговорим, в более широком кругу. А теперь скажите мне, как обстоит дело со снабжением рабочих и выдачей заработной платы?

Комиссар дороги сообщил о большой задолженности, о том, что лишь в январе выданы авансы деньгами и мукой в счет того, что полагалось за ноябрь. На протяжении последних восьми месяцев трижды менялась система оплаты труда. Теперь действуют местные сибирские тарифы. Они настолько сложны и запутаны, что даже бухгалтеры и профработники не могут в них разобраться…

— Очень печально! — вздохнул нарком. — Если рабочие не знают результатов своего труда, если живут на одни лишь авансы, то удивительно ли, что их мысли отвлечены от нужд транспорта. Поэтому и производительность труда низка. Вот за что надо браться в первую очередь, — сказал он, делая запись в своем блокноте. — Еще хочу спросить вас — Омский линейный отдел уже организован?

— Не успели. Только сейчас подбираем работников.

— Как несвоевременна эта реорганизация! — с досадой проговорил нарком. — Надо выполнять боевое задание, а тут управления дорог ликвидируются, линейные отделы не созданы. Вот и получается — ни дорог, ни отделов…

Дзержинский поднялся, давая понять, что беседа закончена.

— Начальник дороги поручил мне спросить вас, — торопливо обратился к нему комиссар, тоже вставая. — Мы сейчас занимаемся перегруппировкой паровозов по их тяговой силе. Не будет ли у вас на этот счет указаний?

— Перегруппировкой паровозов по сериям? Неужели нельзя было этим раньше заняться, а не теперь?

— По нашим подсчетам это даст большой производственный эффект.

— Я не сомневаюсь, но сколько времени мы потеряем. Что касается перегруппировки паровозов, — Дзержинский развел руками, — я не могу вам дать конкретных указаний. У меня для этого нет ни достаточного опыта, ни технических знаний. Пока что я сам буду просить разъяснений по ряду вопросов, в которых плохо разбираюсь…

Сверчков хотел попрощаться, но в этот момент вошли Зимин и Грунин. Увидев их, нарком сказал:

— Садитесь, воспользуюсь случаем, чтобы посоветоваться. Двое из вас — действующие комиссары, а Грунин тоже недавно был в этой роли. Меня интересует ваше мнение — нужны теперь комиссары на транспорте?

Зимин и Грунин удивленно посмотрели на Дзержинского.

Видя, что его собеседники молчат, Феликс Эдмундович продолжал: — Большинство комиссаров заражено «спецеедством». Это теперь — опаснейшая болезнь. Без специалистов транспорт из разрухи нам не поднять. После нашей победы в гражданской войне большинство специалистов лояльно относится к Советской власти. А каково отношение к ним, даже к крупным техническим руководителям? Вероятно, вы слышали о комиссаре Пермской, который отстранил своего начальника дороги от исполнения обязанностей?

— Он даже прислал нам, в Цектран письмо, — напомнил Грунин, — в котором всех спецов, начиная от руководителей управлений НКПС и кончая линейной администрацией, объявлял врагами.

— К сожалению, таких фактов немало, — подтвердил нарком. — На другой дороге комиссар с согласия дорпрофсожа негласно принял на себя функции технического руководителя. На третьей — комиссар через голову начальника дороги обратился с приказом ко всему командному составу. О каком же единоначалии на транспорте может идти речь? Специалисты чувствуют, что им не доверяют, опекают даже в мелочах, подозрительно следят за каждым шагом, на любом их распоряжении требуется подпись комиссара. Вот отсюда и рождается пассивность специалистов, безразличие к порученному делу и самое страшное — безответственность. Все больше прихожу к выводу — институт комиссаров на транспорте отжил свой век.

— Во время гражданской войны комиссары железных дорог хорошо себя показали, — с недоумением заметил Зимин.

— Мало сказать: хорошо! — с горячностью воскликнул Дзержинский. — Благодаря их героической деятельности железнодорожники справились с перебросками войск на многочисленных фронтах и тем самым помогли Красной Армии добиться победы. За это железнодорожным комиссарам вечное спасибо от народа!

— Почему же в мирное время те же комиссары не справляются?

— Почему? Я тоже над этим думал. Видимо, в корне изменились наши задачи и условия работы. В годы войны главное было — любой ценой добиться победы. Комиссары действовали боевым приказом, нажимом, и в те грозные дни все это было оправдано. А теперь центр тяжести борьбы переносится в экономическую область. На железные дороги пришла новая экономическая политика с такими хозяйственными рычагами, как платность транспортных услуг, хозяйственный расчет, рентабельность, режим экономии. Теперь дело не пойдет «любой ценой»!.. А у комиссаров за годы войны укоренились кое-какие привычки, навыки, от которых не смогли отказаться. В среде же специалистов произошли определенные сдвиги. Немалую часть из них вдохновила грандиозность задач по техническому возрождению транспорта России и они честно трудятся. Растут и кадры красных специальстов. Вот и получается, что теперь комиссары лишь дублируют мысли и распоряжения технических руководителей. Они превратились в «надсмотрщиков» за специалистами. А это не только бесполезно, но и вредно, так как мешает развитию инициативы технических руководителей, снижает их личную ответственность, а значит тормозит развитие транспорта…

Дверь открылась. Вошел проводник с подносом. Он поставил перед наркомом стакан горячего молока, а перед его собеседниками стаканы чая.

— Почему мне молоко, а остальным чай? — нахмурился Дзержинский.

— Абрам Яковлевич велели, — ответил проводник.

— Дайте мне чаю, уберите молоко, — приказал нарком. Проводник растерялся и ушел, оставив молоко на столе.

— Феликс Эдмундович! — обратился к нему Зимин. — Пейте молоко, вам же прописана диета.

— Вы же не сторонник всеобщей уравнительности… — добавил Грунин.

— Я не за уравниловку, — ответил Дзержинский. — Но поймите, я не могу пить молока, органически не могу, когда мои товарищи пьют морковный чай без сахара…

Дверь снова открылась. Проводник принес наркому стакан чаю, а на середину стола поставил блюдечко с мелко наколотым сахаром.

— Ну вот, — улыбнулся Дзержинский, — теперь попьем горячего чайку…

Уже несколько дней, как поезд наркома прибыл из Омска в Новониколаевск, где находились руководящие органы Сибири. Именно здесь собирался Дзержинский обосноваться со своим штабом, чтобы привлечь все живые силы огромного края к выполнению правительственного задания.