Владимир Лапин - Цицианов

На втором этапе операции войска должны были продолжить движение на юг до реки Араке, которая становилась пограничной между Россией и Персией. Обращает на себя внимание тот факт, что императрица отказалась от захвата южного побережья Каспия, как это сделал Петр I в 1723 году. Семь десятилетий спустя в Петербурге имели уже более ясное представление о географии региона и о невозможности проложить здесь русскую дорогу в Индию. Кроме того, владение южным берегом сулило малоприятную перспективу быть втянутыми в войны Персии с ее восточными соседями, а также в междоусобицы этого политически нестабильного государства. Наконец, опыт первой половины XVIII века показал, что при господстве Персии или Турции на остальной части Восточного Закавказья, здешние владения России, вытянувшиеся узкой полосой по берегу моря, будут постоянно находиться в опасности. Связь же по морю выглядела ненадежной из-за трудных навигационных условий Каспия в осенне-зимний период.

Третьим этапом войны должно было стать оказание военной помощи грузинскому царю Ираклию для того, чтобы он смог приструнить своих своевольных вассалов, а также добиться повиновения соседних земель, и в том числе тех, которые считались его законными владениями. Предусматривалась поддержка армянских меликов и других «благонамеренных» ханов. Предполагалось создание на Кавказе сильного христианского государства или союза государств (Грузия, Армения, Имеретия), который мог бы своими силами противостоять давлению со стороны Персии и Турции. В Прикаспийских областях собирались утвердить тех персидских владык, которые видели бы в России надежного союзника и гаранта своего положения. Взамен Петербург получал выгодные позиции для установления транзитного коридора, по которому индийские товары хлынули бы в Европу, а европейские — в Индию[140]. Для поддержания царя Ираклия предполагалось послать в Грузию четыре батальона пехоты, 12 эскадронов легкой конницы, два полка донских казаков и восемь орудий. Командиру этого корпуса предписывалось соблюдать особую осторожность, чтобы не возбудить подозрение Турции по поводу посягательств на ее владения в Закавказье.

Поскольку правительство не было уверено в преданности своих местных союзников, главнокомандующий получил повеление брать на русскую службу представителей туземной знати от грузинских царевичей до аульных старшин, которые служили одновременно и заложниками[141]. Примечательно, что власти пытались сохранить мир с горцами Северного Кавказа. В специальном наказе командиру корпуса говорилось: «В обращении войск наших в Дагестане наикрепчайше наблюсти, чтоб лезгинцы и другие хищные горские народы удерживаемы были от нападений, в чем наилучше преуспеть можете, воздерживая войска легкие ваши от всякого их озлобления, ибо, касаясь прав и собственностей их, легко возбуждаются они к отмщению, а паче, не занимаясь покорением народов, оружием неукротимых и от сотворения мира не признававших ничьей власти. Хан аварский возможет удерживать их, и по сей причине благорасположение и верность его весьма полезна быть может. Неважные грабежи их презирать, против которых полезнее умножать собственные предосторожности и оными наказывать дерзающих, чем отмщать целому народу за грабежи нескольких злодеев и возбудить против себя взаимно отмщение целого народа, и трудными походами в ущельях терять людей напрасно, тратить время и одерживать победы бесполезные»[142].

Сбор войск в XVIII — первой половине XIX века (до развития пароходного и железнодорожного сообщения) был нелегким делом. Для лучшего обеспечения провиантом и фуражом, для облегчения постойной повинности населения части стояли «вразброс». Склады с продовольствием редко оказывались в местах сосредоточения армии или на маршрутах ее движения. Таким образом, каждое перемещение значительных по численности группировок являлось чрезвычайной мерой, требовавшей огромных организационных усилий. Перевод полка из пункта А в пункт Б без значительного числа больных и беглых, с опозданием, исчисляемым днями, а не неделями, перевод в состоянии, когда полк после небольшого отдыха и приведения амуниции в порядок мог выполнять боевые задачи, считался показателем высочайшего профессионализма его командира. И если маршруты в Финляндию, Польшу или Молдавию были многократно проверены и не являлись новостью для русских генералов, то концентрация сил на Северном Кавказе происходила впервые после похода Петра Великого в 1722 году. Все это вместе взятое являлось причиной того, что к назначенному сроку — началу марта — собрались не все войска, а тыловые службы только начали «организовываться». Ждать между тем было нельзя, так как операции следовало завершить до наступления знойного лета. Поэтому основные силы под личным командованием графа Валериана Александровича Зубова выступили из Кизляра 18 апреля, тогда как Цицианов остался в Кизляре для подготовки остальных войск к походу. Несмотря на понукания и грозные приказы подкрепления подходили медленно и в «расстроенном» состоянии. До середины июля Павлу Дмитриевичу удалось отправить в Дагестан только два казачьих полка и одну казачью команду. Наконец 23 июля он двинулся в путь с Павлоградским драгунским полком, полком донских казаков и батальоном егерей[143].

Авангард под командованием генерал-майора И.Д. Савельева пересек границу еще в феврале 1796 года. В шамхальстве Тарковском его встретили с энтузиазмом, местные ополчение и ханская дружина готовились к совместным боям против общего противника. Но правитель Дербента 18-летний Шейх-Али-хан передумал переходить под власть России и не впустил русских в город. Не убедила его и «предупредительная» бомбардировка. Он прислал парламентеров, желая протянуть время до подхода помощи со стороны Персии. Савельев видел эту уловку, но и для него перемирие было выгодно, поскольку требовалось время для устройства осадных батарей, приведения в порядок лагеря. Возобновившаяся бомбардировка показала, что русские полевые орудия не наносят существенного ущерба каменным городским постройкам, а земляные крыши делают неэффективными бомбы и брандскугели: пожаров, вынуждавших защитников крепостей выбрасывать белый флаг, устроить не удалось. Решили брать твердыню измором. Для этого нужно было отрезать город от остального Дагестана. Отряд капитана Симановича отправился на поиск дороги через область Табасарань, чтобы окружить город с южной стороны. Ему пришлось испытать огромные трудности при движении по лесистым ущельям. Иногда, чтобы поднять или спустить с кручи обычную 12-фунтовую полевую пушку, за канаты одновременно бралось по 200 солдат. В этот момент пришел приказ не предпринимать никаких действий до подхода основных сил[144].