Андрей Юдин - Чиж. Рожден, чтобы играть

Естественно, с ним захотелось познакомиться. "Но в гримерку как-то неудобно было зайти, — рассказывал Чиж. — Мы-то звезды были местные, районные, а они как бы всесоюзные… А потом нас с ними в заключительный гала-концерт поставили. И мы все попали в одну гримерку". Здесь Чижа ждало еще одно потрясение: Чернецкий-на-сцене и Чернецкий-за-кулисами отличались также сильно, как доктор Джекил и мистер Хайд.[44]

— Выходит на сцену злющий, мрачный, — вспоминает Баринов. — Со сцены ушел — светлый, спокойный. Человек на сцене раскрывался, все из себя выливал: вот он какой на самом деле!..

За кулисами Чернецкий был деликатным, мягким человеком без фанатичного блеска в глазах. И этот резкий контраст с тем, как демонически он выглядел на сцене, притягивал к нему еще сильнее.

Рокеры выпили водки и закусили пасхальными яйцами. И хотя гости с Украины сразу прозвали ГПД-шников "нашими горьковскими братками", первое знакомство вышло шапочным. Чернецкому запомнился только паренек-вокалист ("на вид — лет двадцати") в самопальном свитере с вышивкой "The Beatles". Для Чижа эта встреча оставила более глубокий след.

— Чернецкий безусловно на меня повлиял — своей манерой, подачей вокальной. Естественно, я пытался писать под него. Можно сказать, что это было неким подражательством кумиру. Но Сашкин «полит-рок» был прицельным, адресным. А у меня — набор фраз, лозунгов кумачовых… Ну, а вокальную манеру я точно брал с него. До этого я пел минимум на октаву выше, а стал петь, как Чернецкий, микстом, и диапазон у меня изменился: все верха сошли на нет…

ЛЕТО 1988: "РОК-ТУРИСТЫ"

"Я покоряю города истошным криком идиота.Мне нравится моя работа.Гори, гори, моя звезда!"

(рокерская походная).

II-й Горьковский рок-фестиваль стал важным этапом в биографии «ГПД». Полтора года репетиций и концертов сделали свое дело: сработал закон перехода количества в качество. Группа нашла свой репертуар, саунд и преданных поклонников. Звание "лучшей «металлической» группы области" стало тому подтверждением. Для настоящего успеха не хватало самой малости — известности за пределами Нижегородского рок-н-ролльного княжества.

В "эпоху рок-туризма", которой журналисты назвали 1987–1988 годы, совершить прорыв на новые территории было несложно. Этой экспансии способствовали фестивали, гремевшие тогда по всему СССР — от Череповца до Владивостока. Рок-клубы, которые их устраивали, приглашали интересные группы из других городов, отправляя туда в свою очередь собственные делегации. Сравнительно небольшие деньги на билеты, гостиницы и питание добывались либо у комсомола, либо у меценатов из числа кооператоров и крупных госпредприятий. Нередко вместо гонораров музыкантам платили только суточные: три рубля с копейками. Портвейн стоил два рубля, пачка болгарских сигарет — полтинник, общепитская котлета — 17 копеек, кусок хлеба — копейку. Чего еще было желать?..

Вскоре в эту кипучую жизнь окунулась и «ГПД». На фестивале в Горьком дзержинские «металлурги» так понравились делегатам из Калуги, Кирова и Арзамаса, что их стали наперебой зазывать в гости. Но большинство устных договоренностей так и остались "протоколом о намерениях". Единственным надежным партнером оказался Ижевский рок-клуб. За выступление на своем фестивале он не предложил никакого гонорара, но твердо пообещал, что оплатит дорожные расходы и проживание в гостинице.

Взять отгулы на работе помог Олег Попов. Его общественная нагрузка — "директор группы" — не была игрой в шоу-бизнес. «ГПД» развивалась естественно, как живой организм: сначала возникала потребность, затем она получала свое скромное оформление (так было со звукооператором, осветителями и пиротехниками). Когда группа стала выступать на разных площадках Дзержинска и Горького, потребовался некто, кто взял бы на себя функцию организатора.

Таким человеком стал Попов, который сделал в «ГПД» классическую карьеру рок-менеджера: светооператор, «звукарь» и, наконец, директор. За массу проколов и накладок он получил прозвище "Великий Администратор". Но свою неопытность Олег компенсировал бешеным напором и трогательной заботой о музыкантах.

— На концерте в Горьком, — говорит Баринов, — Чиж срывает голос, а ему наутро снова петь. Нужно горячее молоко. Где ты его ночью возьмешь?.. Попов выходит из гостиницы, смотрит: вон окошко горит в соседнем доме. Приходит туда, падает на колени: "Дайте молока!". И ему дают!..

Когда ГПД-шники погрузились в вагон, их настроение, по словам Чижа, напоминало монолог Шуры Балаганова: "Вот мы едем, мы сыты. Может быть, нас ожидает счастье!..". Во всяком случае, поездка в Ижевск уже воплощала идеал каждого рокера: играть свою музыку и получать за это, если не деньги, то хотя бы ночлег и харчи.

Вдобавок Попов сообщил, что в Ижевске, кроме выступления на фестивале, у «ГПД» запланированы еще два сольных концерта. Причем, не где-нибудь, а в местном Дворце спорта — для советского уха это звучало почти как «Вудсток» или "стадион Уэмбли". (Правда, по приезду выяснилось, что никаких сольников у «ГПД» не будет: Попов в очередной раз всё перепутал).

Приключения продолжились в гостинице. Когда Майк отправился за выпивкой, его попросили заодно купить чаю. Но поскольку в СССР случился очередной товарный кризис — "чайный",[45] в продаже был только непонятный зеленый.

— Взяли у горничной тазик, налили воды и забодяжили, — вспоминает Баринов. — Сдуру-то… А чай, зараза, возбуждающим оказался. Всю ночь не спали — сидим, как дураки, ржачка распирает, а у нас наутро съемка. Нас предупредили: оденьтесь покрасивее, будем фотографировать вас для плакатов и буклетов. И мы утром, как зомби, с эмалированными рожами выходим…

Уже к вечеру фотографы отпечатали большую стопку черно-белых снимков, где гости из Дзержинска выглядели как рок-демоны — космы, хмурые взгляды исподлобья, гитары наперевес. Внизу карточки было оставлено место для автографа. Перед концертом неизбалованная публика расхватывала эти фотографии по 6 рублей за штуку (по тем временам — цена ящика пива). «Продлёнщикам», разумеется, не перепало ни копейки. Но они были рады уже тому, что впервые ощутили себя объектом шоу-бизнеса.

Гастроли в Ижевске стали для «ГПД» важным опытом овладения «чужой» аудиторией. На сцену дзержинцы вышли вторыми, когда зал еще толком не «разогрелся». Прием, соответственно, был довольно прохладным.

— А мы уже привыкли, что зрители должны «колоситься», что энергия из них прет, — говорит Чиж. — Ну, естественно: нас же в Ижевске никто не знал. И мы, зашуганные, отыграли так себе…