Иосиф Лаврецкий - Хуарес

1 января 1861 года Гонсалес Ортега во главе 20-тысячной конституционалистской армии вошел в Мехико. Жители столицы радостно приветствовали своих освободителей. Население радовалось концу гражданской воины, длившейся долгих три года. Конституционалистов осыпали цветами, обнимали, целовали.

На одной из улиц победителей встретил освобожденный из заключения Дегольядо. Этот генерал-адвокат, проигравший столько сражений, разжалованный Хуаресом и плененный Мирамоном, рыдал от радости: ведь дело, которому он так искренне, хотя и неудачно, служил, наконец, восторжествовало.

Вскоре крупные военные операции закончились и в других районах Мексики, где Порфирио Диас, генерал Хуан Альварес и другие командиры конституционалистов завершили разгром основных сил противника.

11 января 1861 года Хуарес в сопровождении своей семьи и министров вернулся из Веракруса в Мехико. В черной карете, одетый в свой обычный скромный черный костюм, Хуарес въехал в город без всякой помпы. Такого еще не знала история мексиканской республики, которой управляли, начиная с Итурбиде, генералы, прибывавшие в столицу в расшитых золотом мундирах и на белых конях. Население устроило Хуаресу восторженную демонстрацию, длившуюся восемь часов. Теперь в президентском дворце впервые поселился гражданский человек — адвокат и к тому же индеец.

Новый хозяин президентского дворца в тот же день, 11 января, созвал заседание кабинета министров. Время для отдыха еще не настало…

НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ

Враг потерпел решительное поражение, но патриотам предстояло еще выиграть не менее трудные битвы. Демократическая Мексика пока что существовала только в проекте — в виде конституции 1857 года.

За нее и во имя ее народ сражался против сил реакции в течение трех лет, сложили головы 20 тысяч бойцов конституционалистской армии. Теперь следовало показать на деле, что собой представляет это благо: обеспечить демократические свободы, создать местные власти в штатах, избрать новый конгресс и нового президента, расширить сеть образования, превратить Мексику в передовую, прогрессивную страну с высоким уровнем жизни, с грамотным, просвещенным населением. Тогда, в начале 60-х годов прошлого века, такие надежды могли показаться химерическими. Такой благодатной страны еще не существовало на карте, да и в прошлом история ее не знала.

В Соединенных Штатах, где принципы демократии были провозглашены при создании этого государства, господствовали рабство, чистоган, нищета. Правда, почти одновременно с победой либералов в Мексике в США был избран президентом Авраам Линкольн, сторонник освобождения рабов. Но все указывало на то, что этого добиться можно будет только после кровопролитной войны с южными штатами.

Во Франции в то время правили аристократы, банкиры и крупные дельцы, идолом которых был авантюрист Наполеон III, мечтавший своими завоевательными походами затмить славу своего дядюшки Бонапарта. В Англии у власти стоял Пальмерстон, хитрый и двуличный политик, стремившийся любыми средствами расширить границы Британской империи. В центре Европы поднимала голову Пруссия, угрожая территориальными захватами своим соседям. На востоке, в Российской империи, безраздельно господствовало самодержавие…

Но если нельзя было построить такого идеального порядка в США и в старых и умудренных опытом государствах Европы, какие основания имелись для его создания в стране, где в течение 50 лет царили разруха и гражданская война, где подавляющая масса населения не знала грамоты и жила в нищете, где каждый генерал — будь он консерватором или либералом — считал себя «спасителем отечества»? А главное, на какие средства осуществлять эту грандиозную программу? Теперь, когда правительство переехало в столицу, его со всех сторон осаждали просьбами выдать те или другие суммы. Главнокомандующий Гонсалес Ортега просил деньги на уплату солдатам и офицерам, министр просвещения Игнасио Рамирес требовал деньги для учителей; министр иностранных дел Франсиско Сарко сообщал, что дипломатические представители Мексики за границей голодают, а министр финансов поэт Гилермо Прието на все просьбы отвечал, что казна пуста, денег нет, само правительство живет в долг.

Куда девались баснословные богатства церкви, конфискованные на основе реформы? Увы, только незначительная их часть попала в правительственную казну, да и та уже давно разошлась, ее поглотили нужды войны. Остальное осело в карманах ловких предпринимателей, богатеев, торговцев. Этот новый класс мексиканской буржуазии был заинтересован в сохранении правительства Хуареса, благодаря которому он завладел церковным имуществом, но из этого еще не следовало, что он был готов содержать его. Правительство, должно было содержать самое себя. Так уж повелось в Мексике со времен Итурбиде.

Чтобы изменить этот порядок, следовало заставить все слои населения подчиняться законам республики, конституции 1857 года. Этого могло добиться только сильное правительство, опирающееся на послушную ему армию, полицию. Но могло ли оно рассчитывать на них, если не платило им жалованья? Получался какой-то заколдованный круг, выход из которого отчаивались найти даже лучшие умы либералов. Мельчор Окампо был одним из них. Как только правительство Хуареса вернулось в столицу, он подал в отставку и уехал в родной штат Мичоакан, где в своем поместье занялся разведением цветов и переводом сочинений Прудона.

Хуарес, конечно, мог бы последовать примеру Окампо, сложить с себя тяжелую ношу президентского поста и удалиться на родину, в Оахаку. Но его удел был уделом борца. Целью его жизни был прогресс Мексики, служение высшим интересам родины. Такие люди, как правило, никогда не теряют веры в будущее, всегда считают осуществимыми свои идеалы. Часто их постигают неудачи, и они гибнут, но гибнут на посту, в жестоких схватках с противником, а погибая, верят, что прожили свою жизнь не напрасно. Все крупные народные движения находят себе вождей, обладающих именно такими качествами: верой в дело, которое они защищают и олицетворяют, и страстным желанием служить этому делу всеми своими силами.

Нет, Хуарес не оставил президентского поста, хотя отдавал себе отчет в сложности стоявшей перед его правительством задачи.

В первую очередь следовало создать центральный управленческий аппарат, политически надежный, преданный правительству. Хуарес издал декрет, увольнявший чиновников, сотрудничавших с реакционными хунтами. Одновременно он пытался объявить амнистию и возвратить гражданские права тем сторонникам реакции, которые сложат оружие и признают правопорядок, установленный конституцией 1857 года. Но если первое мероприятие встретило одобрение либеральной печати, то против амнистии высказались многие газеты и сподвижники Хуареса. Они требовали устроить побежденному противнику кровавую баню в назидание на будущее. Хуарес, однако, опасался, что подобные действия только продлят гражданскую войну. Ведь следовало учитывать, что враги, хотя и были изгнаны из столицы и других крупных центров и уже не располагали крупными военными соединениями, все еще не сложили оружия. Теперь они как бы поменялись с либералами местами, перейдя к методам партизанской борьбы. Банды вооруженных до зубов реакционеров под руководством уже известных читателю вожаков — Маркеса, Мехии и других, увешанные крестами и эскапуляриями, рыскали по дорогам, убивая правительственных чиновников, учителей и вообще всех заподозренных в симпатиях к либералам. Они находили приют и помощь у местных священников и помещиков. Для того чтобы справиться с ними, нужно было бросить на их подавление армию республики. Между тем Хуарес рассчитывал сократить численность армии, чтобы хоть как-нибудь облегчить финансовое положение правительства.