Давид Флуссер - Загадка Христа

Первоначальная форма логии была, по-видимому, иной: «три дня» здесь обусловлены убеждением, что Иисус воскрес на третий день. Однако эти слова, должно быть, и на самом деле были произнесены от первого лица, как их передают евангелисты. В духе творцов еврейской апокалиптической литературы[193] Иисус говорил от имени Бога[194]: существующий Храм будет разрушен и вместо него рукой Бога будет сооружен другой. Таким образом, эта логия относится к пророчествам о разрушении Храма. Еще при расставании с Галилеей Иисус, сожалея о судьбе Иерусалима, говорил: И вот ваш Дом оставлен (Лк 13:35). Собственно, он и в Иерусалим был послан, чтобы объявить об этом. Потому-то и состоялась демонстративная акция изгнания торговцев из Храма, а слова о Храме, очевидно сказанные во время этого эпизода, стали апогеем его пророческой миссии в Иерусалиме. Эта акция и повлекла за собой катастрофу. Храм был последним прибежищем всеми презираемого саддукейского священства, а галилейский пророк в этом Храме во всеуслышание, перед собравшимся на праздник народом, предсказал не только гибель священства, но и разрушение Храма. К тому же, разгневанный фактом торговли на святом месте, он вмешался в финансовые дела Храма. Как мы видели, тридцать лет спустя саддукейское начальство Храма выдало римскому наместнику Иешуа, сына Анании, который также пророчествовал о конце Храма. Римляне ревностно заботились об охране культовых учреждений на территории империи. Стало быть, в их задачу входило и избавлять первосвященников от назойливых возмутителей спокойствия.

По древнему рассказу, Иисус только начал удалять торговцев из Храма, однако довести свой замысел до конца он, по всей видимости, не смог. Мы не знаем, сколь многие торговцы подчинились его распоряжению; нам также ничего не известно о том, как отнеслись к действиям Иисуса присутствовавшие паломники. Пожалуй, можно не сомневаться, что в конце концов вмешалась храмовая стража. Можно предполагать, что «очищение Храма» произошло незадолго до ареста Иисуса, избежать которого на этот раз ему не удалось.

Согласно трем первым евангелиям, которым мы здесь следуем, последний ужин (Тайная вечеря) был пасхальной трапезой. Значит, накануне Иисус принес в жертву пасхального барашка. Поскольку существовало предписание съедать зажаренного барашка в самом городе, Иисус в последнюю ночь не пошел в Вифанию, а остался в Иерусалиме[195]. Предание не сохранило имени хозяина дома, это и понятно: в то время паломников повсюду охотно и безвозмездно принимали. Когда настал вечер, он возлег за стол с двенадцатью учениками и сказал им: Как мне хотелось есть эту Пасху вместе с вами до моей смерти[196]. Говорю вам, я не буду есть ее, пока не будут есть новую Пасху[197] в Царстве Божьем. Взяв чашу с вином и произнеся над ней благодарственную молитву, он сказал: Возьмите и разделите ее между собой. Говорю вам, отныне я не буду пить от плода виноградной лозы, пока не смогу пить новое вино в Царстве Божьем[198]. Взяв хлеб и произнеся над ним благодарственную молитву, он сказал: Это мое тело[199].

Итак, катастрофа была, по-видимому, неотвратимой. Иисус не скрывал этого от учеников: когда он говорил над преломляемым хлебом: Это мое тело, он намекал на свою мученическую смерть. Он предвидел, что все его ученики отступятся от него и разбегутся (Мк 14:27 и пар). А когда Петр выразил готовность умереть вместе со своим Наставником, Иисус ответил: Говорю тебе, Петр, еще не прокричит сегодня петух, как ты трижды скажешь, что не знаешь меня (Лк 22:33–34) За праздничной трапезой, на которую уже упала тень смерти, он сказал: Рука того, кто предает меня, на одном столе с моей! (Лк 22:21). Угадал ли он предателя? Несколько раньше, вероятно, после столкновения в Храме, один из Двенадцати — Иуда Искариот — пошел к первосвященникам, чтобы выдать им Иисуса; они же обещали дать Иуде деньги (Мк 14:10–11). Почему он так поступил, мы не знаем. А то, что рассказывается о его смерти, противоречиво. Скорее всего после предательства он скрылся, так как в те времена нашлось бы достаточно людей, которые жестоко бы отомстили за выдачу еврея римлянам.

Начатый уже евангелистами процесс приукрашивания легендарными деталями рассказа о предательстве Иуды продолжался в средневековом христианском предании, которое к тому же Иуду Искариота приравняло Иуде (= племени Иуды), т. е. иудеям. Этот процесс, однако, не может служить поводом для того, чтобы полностью отрицать историческое ядро этой истории, а именно то, что один из учеников Иисуса перешел на сторону врагов и оказал им определенную услугу. Евангелист Лука свидетельствует в пользу того, что в основе этой легенды лежит историческое ядро. В Деян 1:15–16 Петр в обычных для того времени выражениях говорит о жутком конце предателя, ставшего на сторону противников Бога. При этом Лука сообщает о возникшей необходимости выбрать нового апостола, чтобы сохранилось их первоначальное число — двенадцать. Выбор падает на Матфия. Нет никаких оснований причислять этот факт к разряду вымыслов.

После праздничной трапезы, спев хвалебный гимн, Иисус и ученики удалились из города на расположенную неподалеку Масличную гору. И пришли они на земельный участок под названием «Гефсимания», и он просил учеников оставаться там и не спать. И, немного отойдя, он пал на землю и стал молиться: Отец! Если можно, да минует меня эта чаша! Но пусть будет не так, как я хочу, а как Ты. И подошел он к ученикам и застал их спящими и сказал им: Что вы. спите? Вставайте, молитесь, чтобы, вам выдержать испытание[200]. Дух действует, а плоть слаба (ср. Лк 22:39–46). Чуть было не предал он голос, возвестивший ему об избрании и о его божественном сыновстве. Ему явилось искушение бежать в ночной тьме из Гефсимании, где-нибудь скрыться и вести тихую жизнь в безвестности. Он поборол это искушение, подчинившись воле Небесного Отца. И теперь он должен выпить чашу, которая, как он раньше догадывался, ему предназначена.

Но вот появилась храмовая стража, а по Иоанну (18:3), и римская когорта, и с ними Иуда Искариот, который, приблизившись к Иисусу, поцеловал его, чтобы охранники смогли опознать его в темноте. То, что в этом приветствии заключалось коварство, становится очевидным из реакции Иисуса: Иуда, ты выдаешь Сына Человеческого [или просто: человека] поцелуем? (Лк 22:48). Кто-то взмахнул мечом и отсек ухо слуге первосвященника, но Иисус сказал: Хватит, прекратите! А пришедшим за ним сказал: Разве я разбойник, что вы пришли за мной с мечами и кольями? Каждый день я был у вас в Храме, и вы не трогали меня. И все, покинув его, убежали, а Иисуса отвели к первосвященнику (ср. Лк 22:47–53; Мк 14:50 и пар).