Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

Следующее письмо было написано Джону Холлу Уилоку после того, как он вручил Вулфу экземпляр своей книги стихов «Мост Судьбы», с надписью: «Томасу Вулфу – в знак дружбы и восхищения».

Джону Холлу Уилоку

[15-ая Западная Стрит, 27]

[Нью-Йорк]

[Август, 1929]

Дорогой мистер Уилок:

Мне нравится писать, а не говорить о том, что я чувствую и во что верю наиболее глубоко: Мне кажется, так я могу выразить мысль яснее и лучше сохранить её.

За последние несколько месяцев, когда я познакомился с вами, я снова и снова замечал, с какой серьезностью вы обдумываете даже самые незначительные изменения в моей книге. Со временем я убедился, что эта медленная и терпеливая забота исходит из великой целостности вашей души. Поэтому, когда вы подарили мне книгу своих стихов в тот день, когда мы вместе закончили работу над моим романом, этот простой акт был наполнен важностью и эмоциями, которые я не могу описать вам сейчас – каждая из тонких и богатых ассоциаций вашего характера сопровождала эту книгу стихов; я был глубоко тронут, глубоко благодарен и знал, что буду дорожить этой книгой до тех пор, пока живу.

Выйдя на улицу, я открыл ее и прочитал вашу надпись, обращенную ко мне, и следующие за ней великолепные строки. В дарсвенной надписи вы говорите обо мне как о своем друге. Меня переполняют гордость и радость от того, что вы так написали. Для меня большая честь знать вас, большая честь, что вы называете меня другом, я возвышен и вознесен каждым словом доверия и похвалы, которые вы когда-либо говорили мне.

Вы – настоящий поэт: вы смотрели на страшное лицо терпения, и качество стойкости и ожидания сияет в каждой вашей строке. Поэты, которые умерли, дали мне жизнь; когда я дрогнул, я ухватился за их силу. Теперь рядом со мной живая поэзия и живой поэт, и в его терпении и в его сильной душе я буду часто пребывать.

Я уже прочитал все стихи в вашей книге – думаю, что перечитал их несколько раз. Но настоящая поэзия – вещь богатая и сложная, мы вторгаемся в нее медленно, и постепенно она становится частью нас. Я не так часто читаю книги по три-четыре раза, но есть стихи, которые я читал по три-четыре сотни раз. Поэтому я не берусь предлагать вам легкомысленную критику стихов, которые я буду перечитывать еще много раз, и не берусь думать, что вас всерьез заинтересует мое мнение. Но есть некоторые из ваших стихотворений, которые уже дошли до меня – осмелюсь сказать, полностью – и стали частью богатого наследия моей жизни.

Я хочу сказать, что «Медитация» кажется мне одним из лучших современных стихотворений, которые я когда-либо читал, – современным только потому, что оно написано ныне живущим человеком. Когда я читал это стихотворение, у меня был тот момент открытия, который ясно говорит нам, что мы приобрели нечто драгоценное – теперь оно стало частью меня, оно смешалось со мной, и когда-нибудь, в каком-то неосознанном, но не совсем недостойном плагиате, оно снова выйдет из меня, вплетенное в мою собственную ткань.

[на этом месте письмо обрывается]

Следующая открытка была написана Максвеллу Перкинсу из Эшвилла, куда Вулф отправился с двухнедельным визитом перед открытием осеннего семестра в Нью-Йоркском университете.

Максвеллу Перкинсу

[Почтовая открытка]

Эшвилл, Северная Каролина

14 сентября 1929 года

Дорогой мистер Перкинс: У меня был очень замечательный визит – город полон доброты и доброжелательности, и все болеют и поддерживают книгу. Моя семья знает, о чем идет речь, и, думаю, рада этому, а также немного опасается. Мы сходим с ума друг от друга – я здесь уже неделю и готов отправиться в белую комнату. Но никто не виноват. Это странная ситуация, и одному Богу известно, что произойдет. Я буду рад, когда все закончится. Надеюсь увидеть вас на следующей неделе в Нью-Йорке.

Джулии Элизабет Вулф

Гарвардский клуб

Западная 44-я улица, 27

Вторник, 8 октября 1929 года

Дорогая мама:

Большое спасибо за письмо. Я был очень занят началом работы в университете и своей книгой. Книга уже напечатана, и ее копии разосланы рецензентам. Через несколько дней я отправлю экземпляр тебе. Книга поступит в продажу только 18 октября. Конечно, я очень рад этому и надеюсь, что она будет иметь успех. Мне очень трудно приступить к работе, пока я не увижу, что произойдет. Я очень сильно волнуюсь по этому поводу, но должен успокоиться и заняться своей работой в Нью-Йоркском университете.

С тех пор как я вернулся, у нас здесь были все сорта и разновидности погоды – жара, дожди, холод – сегодня был настоящий октябрьский день, очень яркий и довольно холодный. Друг взял меня с собой в деревню – листья кружатся в красивом листопаде.

В конце октябрьского номера «Скрибнерс» есть письмо о моем рассказе, который появился в августе, – скорее, это вырезка из газеты Луиса Грейвса из Чапел-Хилла: он подшучивает над «Скрибнерс», говоря, что я приехал из «маленького южного колледжа», – а потом рассказывает, откуда я приехал.

Моя книга выглядит очень красиво – хорошая цветная бумажная обложка, на обороте которой есть статья обо мне, и хорошо напечатанный, хорошо переплетенный том.

Надеюсь, что вы и все остальные дома здоровы и наслаждаетесь хорошим здоровьем, хорошим бизнесом и хорошей погодой.

Я напишу вам еще, когда успокоюсь и мне будет что сказать.

С любовью ко всем, Том.

Джорджу Маккою

Гарвардский клуб

Нью-Йорк

Среда, 16 октября 1929 года

Дорогой Джордж:

Спасибо за прекрасное письмо. Я искренне благодарен за все, что вы сказали и сделали. Я знаю, что вы понимаете мое глубокое чувство долга перед всеми вами. Я рад узнать, что вы с Лолой будете рецензировать мою книгу [Первоначальный план Маккоя и его невесты Лолы Лав вместе рецензировать «Взгляни на дом свой, Ангел» был позже изменен, и мисс Лав рецензировала ее одна в воскресном номере «Гражданина» [«Asheville Citizen»] от 20 октября 1929 года] и что Родни Кроутер [Родни Кроутер рецензировал «Взгляни на дом свой, Ангел» на радиостанции WWNC, 21 октября] будет говорить о ней по радио. Я ничего не могу добавить к тому, что уже сказал вам, кроме как повторить, что вы все были прекрасны и великодушны, и что я знаю, что вы понимаете и верите в автора, независимо