Василий Зайцев - За Волгой земли для нас не было

Мои друзья знали, что я люблю подремать с вечера до полуночи: на утренней заре мне не спалось, поэтому молча пропустили меня в темный угол.

Проснулся я около часу ночи. Николай Куликов возился с винтовками, остальные спали. Холод наводил "порядок" в окопах: ребята лежали вплотную друг к другу.

Николай, увидев, что я проснулся, взял винтовку и нырнул в темноту. Я последовал за ним, прихватил автомат и сумку с гранатами.

Ночь выдалась на редкость тихая. Затишье перед бурей: вероятно, противник готовит новый удар, чтобы сбросить нас в Волгу. Не выйдет: отступать нам некуда - за Волгой земли для нас нет...

Заняв позицию невдалеке от спящих товарищей, я стал прислушиваться к тишине и вспоминать встречу с командующим армией генералом Василием Ивановичем Чуйковым. Это было утром 16 октября. Тогда, кажется, была такая же напряженная, но не очень тихая ночь, а командующий, пригласив нас к себе в блиндаж для вручения наград, говорил как-то удивительно спокойно:

- Обороняя Сталинград, мы вяжем врага по рукам и ногам. От нашего умения стоять здесь насмерть зависит решение многих крупных задач войны, решение судеб миллионов советских людей, наших отцов, матерей, жен и детей. Но это не значит, что завтра мы будем проявлять неразумную храбрость: она равносильна предательству...

Из его рук на мою ладонь легла медаль "За отвагу".

- Наша решимость сражаться здесь в руинах города под лозунгом "Ни шагу назад" продиктована волей народа, - продолжал командующий. - Велики просторы за Волгой, но какими глазами мы будем смотреть там на наших людей?

Мне показалось, он спрашивал об этом меня, зная, что я родился и вырос на Урале, там мои родные - дедушка, отец, мать. А сколько знакомых, товарищей! Нет, нельзя мне там показываться с глазами, полными стыда и позора за сданный Сталинград. И я ответил:

- Отступать некуда, за Волгой для нас земли нет!

Эти слова почему-то очень понравились Василию Ивановичу и помощнику начальника Главпура по комсомолу Видюкову Ивану Максимовичу. Видюков схватил мою руку и долго жал ее, приговаривая:

- Вот это правильно, вот это по-комсомольски!

В ту же ночь он побывал на моих позициях. Грозная была ночь, но, как известно, врагу не удалось застать нас врасплох.

Чем же кончится эта ночь и каким будет утро? Неужели сорвется мой план? Надо было позвать сюда Виктора Медведева.

Хороший парень Медведев. Подвижный, неугомонный. Нерасторопных снайперов он критикует одной фразой: "Им нужен добрый понукайло". Как-то недавно пришел к молодым снайперам с беседой о своем опыте охоты за фашистами. Пришел и, ни слова не говоря, развернул перед ними кисет с махоркой - красный, шелковый, с вышивками. Дескать, смотрите, с какой любовью и старанием вышивала этот кисет неизвестная девушка. Из кисета выпали две пустые гильзы.

- Вот и все, что я хотел вам сказать, - произнес он, - пойдемте лучше на позиции, там скорее поймем друг друга.

Правильно, Витя, теория снайперского дела лучше всего усваивается на практике. И снова вспомнились слова Василия Ивановича Чуйкова: "Снайпер не должен ждать момента, когда фашист сам голову высунет. Нужно заставить его обнаружить себя и выдать ему без промедления положенную порцию свинца в голову".

Так и проводил я долгие ночные часы наедине со своими думами. Тишина давила, как петля на шее.

Но вот на востоке прорезалась светлая нитка. Собрался было будить товарищей, а они уже ползут ко мне, тащат завтрак и боеприпасы. Кто-то сообщил:

- Разведчики полка взяли "языка"; в шесть утра будет артиллерийский налет на наши передовые.

Термос с кашей остался неоткрытым: отложили на ужин. К водке не притронулись. Поглодали сухари и направились к своим точкам.

Невдалеке от своей позиции я встретил лейтенанта Федосова. Он расставил солдат и тоже ждал начала атаки.

- Уже за шесть перевалило, - сказал он, - а фашисты молчат. Я комбату звонил. Говорю ему: "На нашем участке фашисты почему-то в нас не стреляют". Там хохот поднялся. Доложу, говорит, об этом Военному совету...

Николай Куликов ждал меня на позиции напротив гильз. Тут у нас хранилась артиллерийская труба. То, что мы увидели, нас не удивило. Двадцать две гильзы лежали на месте, двадцать третья, без дна, куда-то исчезла. Куда же?

Оптика у артиллерийской трубы сильная, на триста метров видно хорошо. Я стал перебирать кустик за кустиком, канаву за канавкой, продвигаясь в глубь обороны противника. Добрался до самой вершины, где иногда появлялся дальномер. Рядом небольшое углубление. Вот она, гильза без дна! Замаскирована в бруствер углубления. Через нее виден гитлеровец в каске. Ведет наблюдение с помощью оптического прицела снайперской винтовки. Гильза прикрывает оптику от бокового света, прячет блики и помогает четче видеть цель. Он, кажется, даже фотографировал свои цели в момент выстрела.

- Вот ты где... - прошептал я, будто фашист мог услышать мой голос и уйти.

Чтоб привести дыхание в норму, передаю оптическую трубу Николаю Куликову и, не торопясь, подсказываю, как найти фашистского снайпера. Веду по хорошо заметным ориентирам.

- Есть! Вижу! - Николай, кажется, тоже задохнулся. Передохнув, он предлагает: - Главный, надо брать его сейчас, иначе ускользнет.

И тут же слышу шепот за спиной:

- Погодите, ребята, дайте посмотреть на живого гитлеровского снайпера!

Это лейтенант Федосов. Мы и не заметили, как он подобрался к нам. Не дождался атаки противника и теперь не знает, куда девать себя.

Я держу фашистского снайпера в прицеле своей снайперки уже целых полчаса. Немного устал, но напряжен до предела. Гоню от себя усталость, стараюсь не расслабляться. Он тоже смотрит через оптический прицел. Спрашиваю Куликова:

- Николай, как ты думаешь, видит он нас?

- Сейчас проверим.

Николай отошел назад, приподнял над бруствером фигуру в каске. Мгновенно фашистский снайпер выстрелил. Каску сорвало с головы куклы.

Положив руку на затвор, чтобы передернуть его и подобрать гильзу после удачного выстрела, как принято у снайперов, фашист оторвался от оптического прицела. Голова его приподнялась. В ту же секунду прогремел мой выстрел. Пуля легла гдето между глаз, перевернув каску на лицо. Винтовка с оптическим прицелом осталась лежать в трубе.

Лейтенант Федосов опустился на дно окопа, затем взял мой личный счет записную книжку, послюнявил карандаш и крупными буквами записал: "Я очевидец дуэли. В. Зайцев на моих глазах убил фашистского снайпера. А. Федосов".

Так мы отомстили убийце Саши Грязева.

С этой же позиции, действуя уже более решительно, в последующие дни мой ученик снайпер Николай Куликов срезал потом двух дальномерщиков на боках Мамаева кургана.