Збигнев Войцеховский - Раневская, которая плюнула в вечность

Все запомнили мачеху. О ней каждый мог сказать что-то свое! Мачеха была, как бы это сказать, разной в тех или иных глазах! Образ получился настолько глубоким и ярким, что запал в душу буквально всем.

Это не только мое мнение и мои слова. В 2001 году была выпущена почтовая марка в честь Раневской. На ней изображен фрагмент из фильма «Золушка». Все узнали эту злую, отвратительную тетку, безумно любящую своих дочерей.

Эту самую мачеху в фильме сыграла Фаина Раневская.

Изначально в «Золушке» Евгений Шварц не придавал никакого особого значения ни мачехе, ни дровосеку. Центральными фигурами были Золушка и принц.

Фаина Раневская прочла сценарий, задумалась. Мачеха злая и недобрая. Но она хочет выдать замуж за принца одну из своих дочерей. Вот ведь как: не избранную, а одну из двух. Это не «удвоение шансов», нет.

Тут перед нами материнская любовь. Мачеха обожает своих дочерей! Но как же уживается в ней любовь к своим детям и ненависть к чужим – к Золушке? Фаина Раневская начала вчитываться, всматриваться в образ Мачехи.

В перерыве она робко подошла к Евгению Щварцу, который в тот момент сидел один. Пусть он и был почти одного года с Раневской, но ведь стал известнейшим сценаристом. Именно благодаря Шварцу сейчас снимался фильм, и актеры могли получать жалованье!

Фаина Раневская знала, насколько скрупулезно работал со своими сценариями Шварц. Он мог переписать набело весь текст, уже вроде бы готовый, десятки раз переделывать сцены, менять и придумывать новые диалоги и реплики. И вот к такому мэтру шла актриса Фаина Раневская. Да, известная – но не сценаристка же, не режиссер! Она, видите ли, собиралась сказать ему, что его сценарий – не очень…

Она несколько раз извинилась, а потом вежливо, но уверенно сказала:

– Если вот здесь немного изменить сцену, переделать реплику, то так будет смешнее для зрителя. Герои раскроются чуть глубже. Даже взрослому человеку станет интереснее.

Евгений Шварц был очень удивлен. В первый раз к нему с какими-то претензиями по сценарию обращалась актриса! Ну и пусть себе Раневская. Она вольна спорить с режиссером о том, как ей встать и сказать. Но что именно надо говорить и отвечать – это в сценарии. Он написан, утвержден и не меняется! Или как?..

Евгений Шварц поборол в себе первую вспышку раздражения, взял свой сценарий, попросил Фаину Георгиевну продиктовать ему реплики и изменения, которые она хотела бы видеть в сцене. Раневская охотно и осторожно диктовала, Шварц записывал.

– Пожалуй, выглядит не хуже, даже как-то выпуклее, энергичнее. Давайте попробуем.

Попробовали. Получилось лучше! Шварц остался очень доволен.

Из-за реплик Раневской и изменения сцены теперь уже и дровосек должен был быть чуточку другим. Актер мгновенно уловил изменения, и его персонаж, прежде почти плоский, картонный, начал приобретать характер.

На следующий день съемок Раневская опять поспешила к Евгению Шварцу.

– Что не так? – Он улыбнулся, а Фаина Георгиевна протянула ему несколько исписанных листов.

– Вы меня простите бога ради, я очень-очень хотела оставить все так, как вы написали. Тут совсем небольшие изменения. Реплики и диалоги немножко другие, чуть-чуть. – Раневская смутилась, протянула Шварцу листы и убежала.

Тот уселся читать. Ему просто уже было интересно, что может править в сценарии эта актриса. Ведь он убил на него не один десяток своих вечеров.

Шварц прочел новый текст, улыбнулся, позвал Раневскую, режиссера и сказал:

– А давайте переиграем пару вот этих сцен. Сделаем так, как написала товарищ Раневская.

Да, Фаина Георгиевна переписала и те сцены, которые уже были сняты. Но их пересняли и увидели, что стало лучше, куда веселее.

Окрыленная Фаина Раневская уже смелее кроила сценарий, меняла диалоги в тех сценах, где была занята сама. Тут обязательно нужно оговориться: Раневская просила об изменении сцен только с ее участием. Она не лезла в игру других героев.

Но и там пришлось кое-что менять. Просто потому, что образ мачехи вдруг ожил. На фоне всех остальных героев он был каким-то чересчур настоящим, живым!

Все заиграли совсем по-другому. По-настоящему. Актеры изображали не персонажей из детской сказки, а настоящих людей, пусть с гротеском, с юмором.

Раневская очеловечила противную старуху. Была страшная и злая, стала несчастная, вызывающая жалость.

Евгений Шварц признавался, что ему очень хотелось сделать по-настоящему добрый и светлый фильм. Но изначально в сказке присутствовало зло – мачеха. Сценарист пытался немного уменьшить ее роль, замаскировать, но сам признался, что ему не хватило именно вот этого женского понимания образа, который был у Раневской.

Она открыла в своей героине любовь, пусть и не идеально-картинную. Актриса сумела заставить зрителя в конце даже сочувствовать мачехе. Эту особу хотелось простить в момент своего счастья.

Мачеха в фильме – не статичный образ, вот ведь что еще главное! Она развивается внутренне, растет, меняется. Мачеха в начале фильма и в его конце – это две очень разные женщины.

Евгений Шварц был просто сражен тем, как легко, даже красиво Фаина Раневская сумела убедить его – такого талантливого и весьма упрямого человека – снимать фильм по сценарию, исправленному ею!

– Понимаете ли, что получилось, – делился он после в своем кругу. – Она, Раневская, приходила ко мне и говорила: «А вот давайте попробуем тут вместо этого сказать вот это? Как вы считаете, может, будет энергичнее, бодрее?» Я смотрел, видел – правду говорит. Соглашался. И вот что самое странное: я не то чтобы соглашался с ее решением. Она спрашивала так, будто это я изменил свой сценарий, и теперь просто ждала, какой из двух вариантов я велю играть! Это было невероятное ощущение: знать, что изменения внесла актриса, но чувствовать при этом, что играет она исключительно по твоему сценарию. Раневская изменила все, что только хотела, а получилось, что это сделал я! И спасибо ей за это – за изменения.

Когда состоялся первый публичный показ, Фаина Раневская принимала цветы, равно как и все актеры, занятые в этом удивительном фильме. Самый большой и красивый букет она принесла потом Евгению Шварцу. Так, чтобы не на виду у всех, не демонстративно, а как другу, мастеру, перед которым актриса преклонялась.

Евгений Шварц по-настоящему растерялся. Он взял цветы, понял, что не может отказаться. Это была истинная благодарность. Он прекрасно понял, за что, не сомневался в том, что эти цветы должен взять вот именно сейчас, без свидетелей. Это небольшая общая тайна, их дело и фильм.

Они остались большими друзьями, хотя в будущем почти не пересекались. Евгений Шварц и Фаина Раневская сохранили теплоту своих отношений на долгие годы.