Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Через два дня после этого Виктор Киселев, вернувшись из боевого вылета, на своем МиГе столкнулся на аэродроме с самолетом «Дуглас» летчика особой группы ГВФ Бибикова. Командир полка капитан Александров объявил обоих летчиков виновными в нарушении Наставления по производству полетов, но тем не менее предупредил командира этой особой группы о необходимости выполнять приказ командования, по которому самолеты-перехватчики имеют преимущество в передвижении по аэродрому.

Однако МиГ после столкновения требовал ремонта и замены мотора. Поэтому Киселеву дали восемь суток домашнего ареста с удержанием 50 % зарплаты за каждые сутки. Это взыскание выглядит странным на фоне постоянных воздушных боев и одержанной накануне «виновником» про исшествия победы. Но и то верно, что война войной, а за ущерб казенному имуществу надо отвечать, тем более что выплату за сбитый самолет летчик тоже получил. Такова бухгалтерия войны.

Впрочем, Виктор Киселев, наверное, «попал под раздачу» в связи с появившимся незадолго до этого постановлением ГКО и приказом Наркомата обороны по вопросам сохранения и учета государственного имущества, и как раз в день его столкновения со злосчастным «Дугласом» в эскадрильях шли партийные собрания по этому вопросу.

На собрании в 3-й эскадрилье Николай Мирошниченко в своем выступлении решительно взял быка за рога: «У нас в блиндаже сгорели унты у летчика комсомольца Урвачева. За это его надо привлечь к строгой ответственности и удержать их стоимость в трехкратном размере». Далее Николай ударил не в бровь, а в глаз: «Мотор М-32 стоит уже два месяца в ангаре, и чей он, до сих пор неизвестно, а также разбросано четыре ящика с бомбами ФАБ-25, тоже неизвестно кому принадлежащими».

Комиссар полка в донесении политотделу корпуса о выполнении решений ГКО, Наркомата обороны и о прошедших в связи с этим партийных собраниях доложил, что авиа бомбы собраны и сданы на склад боеприпасов, а мотор взят на учет и будет отослан на завод. Донесение он закончил уверением: «Сейчас идет подготовка комсомольских собраний по этим вопросам». Видно, что у партийных органов было полно забот, но и воевать тоже кто-то должен. Поэтому на следующий день лишившийся унтов комсомолец Урвачев вместе с Михаилом Найденко атаковал мессера:

«23.02.42, МиГ-3. Прикрытие войск, 1 полет, 1 час 05 минут. В паре в районе Некрасово сбил Ме-110».

Спустя четыре дня Найденко, Тараканчиков, Платов и Урвачев преградили путь «Хейнкелям», которые пытались бомбить наши войска:

«28.02.42, МиГ-3. Прикрытие войск, 1 полет, 1 час 07 минут. В районе Б. Устье – Русиново в групповом бою сбил самолет противника типа Хе-111».

Еще одного «Хейнкеля» сбил Сергей Байков в районе Вязище.

В феврале летчики полка в воздушных боях потерь не имели, а сбили 12 самолетов противника. Это – превос ходство в воздухе, о котором уже говорилось. В приказе к 24-й годовщине Красной армии командир полка отметил: «От твердой руки наших летчиков <…> не один стервятник нашел себе бесславную смерть на подступах к нашей любимой столице» и объявил благодарность капитану Найденко, старшему лейтенанту Сельдякову, лейтенантам Байкову, Коробову, Урвачеву, Платову и Тараканчикову.

А через неделю в приказе о подведении итогов за месяц содержался список из девяти летчиков с указанием причитающихся им сумм от 200 рублей Платову, Еременко и Тараканчикову до 1200 рублей Байкову, а Урвачеву – 650 рублей за достигнутые успехи по уничтожению самолетов противника. Кроме того, пятерым из этих летчиков, включая Урвачева, по 5000 рублей за 100 боевых вылетов и как не имеющим летных происшествий.

В соответствии с летной книжкой лейтенант Урвачев за первые два месяца 1942 г. 48 раз вылетал на прикрытие войск, и, как следует из его записок, выполняя такие задания, летчики неизмено руководствовались правилом: «Если не вел боя с самолетами противника, прикрывая свои войска на линии фронта, – штурмуй противника». То есть, не встретив за время патрулирования немецкую авиацию, перед возвращением «домой» наносили штурмовые удары по наземным целям. Однако в летной книжке эти вылеты записывались в соответствии с заданием: «прикрытие войск», а не «штурмовка».

Вместе с тем упоминавшимся приказом «О порядке награждения летного состава ВВС Красной Армии <…>» было предусмотрено, что за 5 вылетов на штурмовые действия летчик-истребитель получал денежную награду, а за 15 и 25, кроме того, – представлялся к правительственным наградам, за 40 вылетов – к званию Героя Советского Союза. При этом учитывалось, что штурмовки очень опасны для истребителей, которые не защищены даже от огня стрелкового оружия с земли. Но летчикам, видимо, и в голову не приходило требовать записей в летной книжке в расчете на премии и награды.

Это же отмечает Виталий Рыбалко, бывший летчик 122-го иап, воевавшего на МиГ-3 в составе Западного фронта (после войны командующий воздушной армией и генерал-лейтенант авиации): «Нам штурмовки <…> не засчитывали, поскольку это <…> была не основная наша работа. По количеству выполненных вылетов на штурмовку войск многие истребители, будь они штурмовиками, должны были получить одну, а то и две «Звезды». Кстати, на одной из таких штурмовок, которые «не засчитывали», Рыбалко был сбит.

Подтверждением его слов может служить боевая судьба Василия Матакова, который в августе – октябре 1941 г. был летчиком 28-го иап 4-й смешанной авиадивизии Северо-Западного фронта, основной задачей которой были штурмовые удары по противнику. Летчики 28-го полка на истребителях МиГ-3 не только сопровождали штурмовиков, но и сами выполняли задания на штурмовку. Впоследствии, когда старший лейтенант Матаков воевал в 27-м иап ПВО Москвы, на его боевом счету было шесть сбитых самолетов противника – хороший, но не выдающийся результат, а также 54 вылета на штурмовку. И в основном за это в марте 1942 г. он был удостоен звания Героя Советского Союза.

В летной книжке Георгия Урвачева в поденной записи за 1941 г. нет ни одной записи о штурмовках. Однако в годовых итогах значатся неизвестно откуда взявшиеся четыре вылета «на штурмовые действия». А в итогах 1942 г. и этого нет – никто «не засчитывал» то, что он, как и другие летчики 34-го полка, после выполнения задания по прикрытию своих войск штурмовал противника.

Внутренний противник, награды и самый трудный воздушный бой

Сражения шли не только в воздухе, но и на аэродроме Внуково… в карты. В начале февраля шестеро азартных участников такого сражения в блиндаже технического состава эскадрильи капитана Шокуна были выявлены и получили заслуженную оценку в приказе командира полка: «Совершение данного аморального поступка свидетельствует о том, что товарищи, совершившие его, забыли о высоком звании Командира Красной Армии». Поэтому организатору карточной игры младшему воентехнику Чебакову десять суток домашнего ареста, а взыскания на других участников игры должен был наложить командир эскадрильи.