Анатолий Кожевников - Стартует мужество

К осени в группе осталось лишь два самолета — мой и Филатова. Вдвоем мы приземлились на ростовском аэродроме.

 — Уцелели только мы с тобой. Ты теперь за командира, а я вроде начальника штаба, — горько пошутил Филатов.

 — Да, армия наша небольшая, товарищ начштаба, — ответил я. — Только обязанности свои ты выполняешь слабовато. Где боевая документация? Где летные книжки? Выходит, еще далеко тебе до начальника штаба.

Шутки шутками, а на душе у нас было не спокойно. К горечи потери друзей примешивались опасения: как бы нас опять не направили в школу. Разговоры об этом уже возникали. Мы подумывали, а не присоединиться ли к какой-либо соседней части: прилетим, объясним, возьмут. Но решимости сделать этот, казалось бы, простой шаг у нас не хватило, и случилось то, чего мы больше всего боялись. Штаб округа приказал нам возвратиться в школу на инструкторскую работу.

Мы попробовали упросить командующего оставить нас в действующей армии, но он оказался неумолимым.

 — Немедленно в школу, — коротко распорядился генерал.

 — Выходит, отвоевались, — с горечью сказал Филатов, когда мы вышли из штаба.

Школа жила тревожной жизнью. Фронт с каждым днем подходил все ближе. Стали чаще наведываться вражеские самолеты, вскоре нам приказали эвакуироваться в Закавказье. Меня и Филатова оставили прикрывать уходящие из Батайска эшелоны.

С рассветом по одному или парой мы гонялись за «хейнкелями» и «юнкерсами», отражая их атаки. Фашистские бомбардировщики внезапно появлялись из-за облаков, поэтому перехватывать их было не просто. Однажды мне удалось выпустить по «юнкерсу» прицельную пулеметную очередь. Но он лишь преждевременно сбросил бомбы и скрылся в облаках, не получив серьезных повреждений.

Советские истребители старались изо всех сил защитить с воздуха Ростов и Батайск. И все-таки бомбардировщики противника прорывались через наши патрули, наносили бомбовые удары по аэродромам, железнодорожным станциям, промышленным объектам и жилым домам.

Возвратившись как-то с задания, мы зарулили самолеты на стоянку и решили, пока их заправят, сходить в столовую. Но едва я успел снять парашют, как увидел в воздухе «хейнкеля». Он стремительно приближался к аэродрому. С секунды на секунду должны были открыться его люки. Что делать? Бомбы одна за другой отделились и полетели на стоянку.

 — Эти будут наши! — крикнул я Филатову и бросился в сторону. Мы знали, что за время падения бомбы можно, если хорошо бежать, выскочить из зоны поражения.

Когда бомбы засвистели, мы уже лежали, прижимаясь к земле. Один за другим взметнулись фонтаны взрывов. Мой «ястребок» был разнесен вдребезги.

Я очень боялся оказаться «безлошадным». Теперь это случилось.

 — Ты, Сеня, отныне и командир и начальник штаба, — сказал я Филатову. — А мне дорога — в пехоту. Сейчас, брат, с самолетами туго. Видишь, все заводы на колесах.

Словно в подтверждение сказанного по железной дороге проходил эшелон эвакуируемого авиазавода. На платформах лежали фюзеляжи, крылья, стабилизаторы. Но судьба сжалилась надо мной. Однажды на аэродроме появилась штабная «эмка». Из нее выскочил молоденький адъютант начальника школы и передал мне приказание явиться в штаб.

Мы застали там суматоху. Штабисты уничтожали ненужные документы и упаковывали те, которые подлежали эвакуации.

Начальник штаба, пожилой с седеющей головой подполковник, на минуту оторвался от дел.

 — Полетите к месту эвакуации школы, — сказал он. — Аэродромы, заправочные и конечные пункты будут указаны в полетном листе. Ясно?

 — Нет, товарищ подполковник, — ответил я. — Несколько минут назад разбомбило мой самолет.

 — Знаю. Получите другой. Он в ремонте, но работу скоро закончат. Свяжитесь с инженером.

И начальник штаба склонился над картой, дав понять, что разговор окончен.

В канцелярии нам вручили скрепленные гербовой печатью полетные листы. Там был указан маршрут полета Батайск — Баку.

 — Все в порядке, — сказал Филатов, — осталось только получить карты и разыскать твой самолет. В каком он состоянии?

 — Пусть даже в самом плохом. Важно, что я не «безлошадник».

С помощью инженера мы нашли мою машину. Это был школьный, довольно старый истребитель И-16. В свое время он тоже пострадал от бомбежки. Ремонт его должны были закончить только к утру. Ждать меня Филатов не мог и улетел с одной из эвакуирующихся эскадрилий.

Трудный перелёт

Мы вылетели вместе с младшим лейтенантом Соколовым. Сели сначала в Армавире, затем в Грозном, а к вечеру добрались до аэродрома, расположенного близ Махачкалы.

Ночью погода испортилась. С моря подул холодный ветер, на покрытые осенней грязью городские улицы посыпались снежные хлопья.

Весь следующий день мы провели в общежитии, а ужинать пошли в ресторан. Там увидели летчиков, танкистов, пехотинцев и многих других случайных гостей города. Слышались разговоры о воздушных боях, о танковых атаках, о погибших товарищах.

Отыскав свободный столик, мы с Соколовым сели и стали обсуждать дальнейший маршрут. Место для такого разговора было, правда, не очень подходящим, но перелет так волновал нас, что мы не могли не говорить о нем. Лететь предстояло над незнакомым горным районом.

Извинившись за беспокойство, к нам подсел молодой человек. Он представился летчиком, подбитым во время штурмовки. Долговязый незнакомец был в кожаном пальто, из-под которого виднелась меховая куртка.

 — А на каком самолете вы летали? — спросил я. — Что-то вы мало походите на летчика.

Он сделал вид, что обиделся, но ответил:

 — На новом типе, ИЭЛ-2. Знаете такой?

На слове «новом» незнакомец сделал ударение. Настораживало и его произношение: никто из наших летчиков так не называл самолет Ил-2. Мы обменялись с Соколовым многозначительными взглядами.

Сосед между тем заговорил о нашем маршруте. Как бы невзначай он спросил, где стоят штурмовые полки. Вначале мы просто отмалчивались, а потом резко заявили, что здесь об этом разговаривать не положено.

 — Да что вы такие сверхбдительные? — с улыбкой возразил он. — Ведь тут все свои, вояки, ни одного штатского. Просто мне надо найти свой полк.

Наполнив вином бокалы, незнакомец предложил:

 — Давайте выпьем за дружбу и пойдем ко мне на квартиру. Я с приятелями обосновался тут в одном теплом местечке.

Неожиданно Соколов вскочил и, схватив его за грудь, властно потребовал: — Предъявите документы!

На всякий случай я расстегнул кобуру и достал пистолет. Незнакомец побледнел.