Федор Раззаков - Нежность

6 марта 1966 года влюбленные поженились. Свадьбу шумно отгуляли в ресторане гостиницы «Националь». Жить молодожены стали в однокомнатной квартире у метро «Аэропорт». Там в конце сентября того же года у них родился сын Степан. Правда, из-за постоянной занятости родителей мальчика воспитывала его бабушка – мама Вертинской.

Вспоминает актер Е. Стеблов: «Я часто приходил в гости к Насте и Никите. Настя пекла оладьи и, если собиралась «на выход», подводила глаза «под Вертинскую». Тогда многие девушки красились «под Вертинскую». «Алые паруса», «Человек-амфибия», «Гамлет» принесли Насте огромную популярность. Они учились вместе с Никитой на одном курсе Щукинского училища, а я – на курс старше. С ними на курсе учился парень, назовем его Д. Его выбрали старостой курса, так как администрация видела в нем свою опору – надежность и организованность. Но у Д. была тайная страсть – очень мечтал сыграть Гамлета. Произведение знал почти наизусть…

К сожалению, так часто случается в творческих вузах: безумие иногда принимают за талант. После исполнения Настей роли Офелии в фильме Григория Козинцева Д. стал преследовать Вертинскую, угрожать и ей, и Никите. Говорил, что убьет и ее, и себя, и его. И если бы не Настина мама, которой удалось-таки изолировать Д. в психлечебницу, еще неизвестно, чем бы все закончилось…»

Спустя полтора года после свадьбы Михалков и Вертинская… развелись. Инициатива развода исходила от Михалкова, который однажды вдруг ясно осознал, что жена его не любит. Это случилось в марте 67-го. Вот как об этом вспоминает сам актер:

«Конечно, с одной стороны, не совпали два эгоизма. Настя была сдержанна, иронична по отношению ко мне. Она была очень известна, и, когда мы появлялись на людях, все, естественно, шли к ней. Это не вызывало у меня чувства глубокой обиды, но определенный мужской комплекс все-таки возникал. Наверное, поэтому я так часто из-за нее дрался.

Но один момент в нашей жизни оказался очень важным. Я уже учился во ВГИКе (после отчисления из «Щуки» Михалков поступил на режиссерский факультет ВГИКа. – Ф.Р.) и решил снять картину о вологодских кружевницах. Уехал в Вологду и провел там невероятно замечательное время в пустой деревне среди старух. Был, как сейчас помню, март. Я приехал оттуда переполненный новыми, не известными доселе ощущениями. Вошел в квартиру. Настя спала. Я разбудил ее и, расхаживая по комнате, стал рассказывать, рассказывать… И вдруг, повернувшись к ней, натолкнулся на такой вежливый-вежливый взгляд, на снисходительную улыбку. То есть она слушала меня в силу воспитания. А в остальном это была абсолютно чужая женщина. В общем, я так и не научился быть тем, кем она хотела меня видеть. Сначала еще пытался, потом – бросил…»

О том, как сильно Михалков переживал разрыв с Вертинской, можно судить по такому факту. Как-то ночью, после очередного тяжелого объяснения с женой, он позвонил Стеблову и, вызвав его в скверик на улице Воровского (возле Театра киноактера), поделился с другом своим горем и попросил у него совета. Но что мог посоветовать ему друг? Разве что смириться…

Михалков оставил жене квартиру у «Аэропорта», а сам переехал жить в арбатскую коммуналку к своему другу, актеру Сергею Никоненко. Жили весело: и водку пили, и девушек водили. Потом родители помогли Никите вступить в актерский кооператив на улице Чехова. Там он вскоре и получил однокомнатное жилье. А Вертинская с маленьким Степой поселилась в двухкомнатной квартире в этом же доме, но на другом этаже.

Разлад в личной жизни оказался не единственным огорчением для Михалкова в те годы – в 1966-м его отчислили из Щукинского училища. Поводом к этому послужило то, что Михалков снимался в кино, а студентам училища это строго воспрещалось. Михалкова предупреждали несколько раз, но, когда на экраны страны вышел очередной фильм с его участием («Перекличка»), терпение педагогов лопнуло – его отчислили.

Сам Михалков не слишком переживал – довольно быстро он поступил на 2-й курс режиссерского факультета ВГИКа (руководитель М. Ромм). В те же годы там учился студент из Мексики Гонсало Ортега (сейчас он снимает «мыльные оперы»), который числился в приятелях Никиты. Ортега вспоминает: «Однажды я, Никита Михалков и Николай Губенко угодили в милицию. Рядом со ВГИКом была гостиница «Турист», в которой останавливались граждане соцстран. В середине лекции Никита вызвал меня из аудитории, сказав, что мне якобы звонят из мексиканского посольства. Когда я вышел, он объяснил, что в «Туристе» нас ждут три красивые девушки из Венгрии и что Николай уже там. Я спросил, как же мы с ними будем разговаривать, если языка никто из нас не знает. Никита пообещал, что разберемся на месте… А девушки оказались женами венгерских офицеров. В результате вместо развлечения мы подрались и угодили в отделение. Из милиции нас под свое поручительство вытащил ректор ВГИКа Грошев. Весь институт потом слышал, как громко он нас ругал…»

В самом начале 70-х Михалкова угораздило увлечься дочерью одного высокопоставленного начальника. Девушка и ее родители были не против свадьбы. Она была красивая, с потрясающей улыбкой, с каким-то нестандартным образом мышления. Бывало, молчит, молчит, а потом вдруг скажет: «Душа моя похожа на кладбище задушенных женщин». Или: «Я такая дура жуткая, вот сижу и думаю, что ни о чем не думаю». Короче, Михалкову она тоже нравилась. Но чтобы жениться на ней, он и в мыслях не держал. И когда девушка поставила вопрос о свадьбе ребром, Никита написал ей письмо, в котором популярно объяснил, что они никогда не будут вместе, поскольку женитьба не даст ему возможности делать то, что он хочет. Это письмо девушка показала родителям. Гнев ее отца был страшен: он использовал все свои связи, чтобы как следует проучить Михалкова. В итоге Никите пришла повестка в армию. 21 октября 1972 года ему должно было исполниться 27 лет, после чего – по закону – в армию его забрать уже не могли. Но поскольку все случилось за полгода до этого, Михалкову пришлось паковать вещи. Провожала его в армию уже другая невеста – манекенщица Общесоюзного дома моделей Татьяна Соловьева. О том, как она познакомилась с Михалковым, послушаем ее собственный рассказ:

«С Никитой мы познакомились в Доме кино. Нас представила друг другу тогдашняя жена Андрона Вивьен. Свою активность Никита проявил сразу, пригласив меня на другой день в ресторан. Помню, как в Доме моделей меня собирали на свидание. Гримировали, рисовали какие-то фиолетовые тени, синие стрелки, по-вурдалацки красный рот. На голове соорудили «бабетту». И когда я в таком виде подошла вечером к Дому кино, Никита буквально был в шоке – такую вот диву я собой представляла.