Со взведенным курком - Иван Михайлович Мызгин
Я стал выжидать удобного случая, чтобы заговорить. Он скоро представился.
Как-то мы со Степаном возили бревна на сарай. Разговорились, и я осторожно направил беседу и нужное мне русло.
— А что, Степан, — спросил я, — отсюда в Иркутск только один путь — по Лене, а потом трактом? Другой дороги, поближе, нету!
— Отчего нету, — отвечал тот, — есть, и намного ближе. Однако, той дорогой нет никакого жилья. Пройти там могут лишь бывалые люди, тайгу надо знать, как свой дом. Не то пропадешь. Я уж на что привычный и то, ежели забреду в незнакомое место и там ночую, делаю затесы на деревьях: откуда, мол, пришел и куда пойду.
Мы помолчали. Степан несильно хлестнул лошадь; та дернула, пошла быстрее.
— А скажи, много отсюда бежало нашего брата, ссыльных?
— Да нет, не так много. Однако, бежали.
— И что же, попадались или…
— Больше попадались… Трудно отселе уйти. Места у нас, сам знаешь, малолюдные, новый человек всегда заметен. А беглец — он пути не знает, с местными держаться не умеет, вот его все и выдает. Так что даже и с большими деньгами тяжело убежать. — Он вдруг пристально посмотрел мне в лицо. — А ты что меня так-то пытаешь? Разве не боишься, что я тебя посажу?
— Нет, не боюсь, — сразу, не задумываясь, ответил я. — Знаю, что ты на это не способен.
— Та-ак… — Степан опять помолчал, потом снова вскинул на меня глаза. — Стало быть, уйти от нас хочешь… Я почему-то сразу про тебя подумал: этот скоро навострит лыжи. Уж больно ты неспокойный. Ну что ж, Ваня, счастливый тебе путь, парень!..
— За «счастливый путь» спасибо. Но одного пожелания, брат, для счастливого пути маловато. Раз уж на то пошло, ты вот посоветуй, как лучше добраться. И куда — в Иркутск или Бодайбо.
— Оба конца одинаковы. А только в Иркутске чугунка… Там к России куда как ближе!
— Да ведь у меня паспорта, сам понимаешь, нету. Не знаешь, как достать?
Степан чуть помедлил:
— Пожалуй, знаю.
— А поможешь? — задал я главный вопрос.
Степан натянул вожжи, остановил лошадь. Придвинулся ко мне.
— Ты мне доверился, помогу, — твердо выговорил он. — Вот слушай. — Он снова тронул коня. — Остался у меня старый паспорт, до военной службы выданный. Надо только в нем год выдачи исправить, а остальное — комар носа не подточит.
— Кто ж переправит? Я не шибко грамотный.
— Есть здесь у нас учитель один. Живет в деревне Мостовой, верстах в пяти отселе. Он сделает. Однако, иди к нему так, чтобы ни одна душа не знала, ни наши, ни ссыльные. Учитель мужик хороший, но только с вашими якшаться боится, чтобы место не потерять. Жена у него молодая, тоже баба что надо!
— Спасибо, Степан.
— Ладно, спасибо скажешь, когда домой доберешься. Однако, вот какая моя к тебе просьба: дай честное слово, что, как только добежишь до Иркутска, паспорт уничтожишь.
— Даю слово.
— Ну и хорошо. Да он тебе в России и не годен. Ежели попадешься с ним, больше подозрения будет, что беглец. Станут тебя держать, покуда не придет ответ из нашей волости. А тогда…
— Ты прав. Да и тебя не хочу подводить.
— Ну, значит, сговорились. Завтра, как снова и лес поедем, я тебе паспорт и отдам. Теперь слушай и дальше. Дорогой в села не заходи, а тем паче к ссыльным: за вами за всеми следят. Я тебе дам сала и сухарей, от охоты немного осталось. Отселе, из Маркова, уходи пароходом. Как соберешься, скажи — я провожу. Может, знакомые матросы будут. Они тебя бесплатно довезут хоть до Качуги. Но до Качуги ехать не след, там с пристани незаметно не уйдешь. Придется тебе примерно от Усть-Кута топать пеше. От Манзурки до самого Иркутска степь да степь. Там один не ходи, пристраивайся к обозам.
Лес мы со Степаном возили целую неделю. Кончили, и я отправился в Мостовую к учителю. С ним и с его женой мы сразу нашли общий язык. Настроены они были революционно. Учитель охотно помог мне, искусно исправил запись в паспорте и даже дал явку в Иркутск — видно, не впервые оказывал подобную услугу.
Время шло. День ото дня становилось все теплее и теплее, весна входила в свои права. Лед на Лене вот-вот должен был тронуться. Из Качуги телеграф сообщал, что там он уже пошел. Значит, скоро в путь!
Однажды ночью меня разбудил страшный грохот, словно тысячи орудий открыли канонаду. Земля вздрагивала… Я вскочил, выбежал на крутой высокий ленский берег, смотрел и не мог насмотреться на великолепную, могучую стихию, на ее безграничную силу.
Меня охватило страстное нетерпение: «Скорее, скорее!..» Я потихоньку сложил на сеновале все свои припасы, сказал всем, что мне нездоровится, и почти перестал появляться на людях. Я был так возбужден, что не мог ни есть, ни пить. Скорей бы пароход!
И вот в одно утро со стороны Тирской косы, что верстах в трех ниже Маркова, донесся низкий гудок парохода. Степан уже несколько дней как охотился в тайге. Я схватил все приготовленное и бросился к товарищам:
— Отвезите меня на пароход. Хочу побывать в Усть-Куте.
Мы поспешили к лодкам.
На берег высыпало множество людей — кому же не хочется встретить первое судно, вестника лета!
Пароход должен был пристать около почты, на противоположной стороне реки. Но почему-то он шел посередине Лены, похоже не собираясь сворачивать к берегу.
— Видно, не пристанет, — сказал кто-то из старожилов. — Пройдет вверх без остановки.
Неужели не повезло?!
— А может, они с лодки подберут пассажира?
— Бывает, подбирают. Садись, паря, в лодку и подплывай.
Капитан согласился принять меня на борт. На пароходе оказались знакомые парни из Маркова, кочегары и матросы. Они зазвали меня к себе, интересовались, куда я собрался. Я отвечал:
— В гости, в Усть-Кут.
Один из кочегаров, недавно вернувшийся солдат, не очень поверил моим россказням. Улучив момент, когда мы как-то остались одни, он вдруг прямо выпалил:
— Так, дружище, не убежишь.
У меня душа ушла в пятки. «Ну, — думаю, — попался! В лучшем случае каталажкой на месяц обеспечен!»
По я счастливо ошибся: парень оказался свой. Он посоветовал мне сойти пораньше.
Верст за пять до Усть-Кута пароход причалил грузить дрова.
— Идем с нами на берег, — шепнул мне кочегар. — Отсюда шагай тайгой. Обойди город: там полно жандармов. Не бойсь, не выдам…
Я поблагодарил его и тронулся в путь. На сердце было радостно: начало сулило удачу.
Сошел я с парохода
