Максим Макарычев - Фидель Кастро
Кульминационным событием конгресса стало избрание председательствующего. На эту роль планировали выдвинуть неприметного молодого кубинского студента, однако, когда на трибуну для выступления вышел Фидель, присутствующим стало ясно, что именно он должен вести последующие заседания. Настолько яркой и убедительной была речь 21–летнего студента Гаванского университета, направленная против диктаторских режимов на континенте и колониального порядка, который пытались установить Соединенные Штаты в Латинской Америке. Студенты решили устроить митинг на главной площади Боготы в день начала Панамериканской конференции и пригласить на него Хорхе Гаита–на. Они направили к Гаитану делегацию во главе с Кастро. Их встреча состоялась 7 апреля. Фидель понравился Гаита–ну, и тот подарил Кастро тексты своих популярных речей, с которыми обращался к народу. Для уточнения деталей выступления Гаитана на студенческом митинге было решено встретиться еще раз. Фидель должен был прибыть к нему днем 9 апреля. Но незадолго до назначенного часа Гаитан был убит тремя выстрелами в спину, когда выходил из своего офиса на обед. Его доставили в центральный госпиталь, где он скончался, не приходя в сознание.
По горячим следам был задержан некий Хуан Роа Сьер–ра, якобы стрелявший в Гаитана, и возбужденная толпа, не дожидаясь приезда полиции, разорвала его на части. Все попытки исследователей узнать, кто же был заказчиком этого преступления, потерпели неудачу. В архивах спецслужб дело об убийстве Гаитана относилось к категории совершенно секретных. ФБР, например, уничтожило большую часть документов по нему в 1972 году. И лишь в начале 2005 года венесуэльская газета «Веа» сообщила об одном «сенсационном признании». Бывший агент ЦРУ Джон Мепплс Спирито заявил, что он в составе группы агентов ЦРУ принимал участие в операции «Пантомима», которая проводилась в Колумбии при содействии местных спецслужб. Их задачей было физическое устранение Хорхе Гаитана, который пользовался большой популярностью в народе и уверенно шел к победе на выборах президента Колумбии.
Несколько месяцев спустя в Колумбии начались массовые репрессии в отношении гражданского населения и разразилась пятилетняя гражданская война, так называемая «виоленсиа», стоившая жизни не менее 200 тысячам человек.
А тогда, 9 апреля 1948 года, в считаные часы после убийства Хорхе Гаитана столица Колумбии Богота превратилась в арену боевых действий жителей против военных. Разъяренная толпа направилась к президентскому дворцу, чтобы спросить ответа у главы государства. По пути люди врывались в полицейские участки и забирали там оружие. Полицейские, которые в большинстве своем симпатизировали Гаитану, не оказывали никакого сопротивления, а некоторые даже присоединялись к повстанцам. Фидель в одном из полицейских управлений прихватил гранатомет и переоделся в камуфляж. Правда, полицейский офицер, сформировавший группу штурмовиков, отнял у него гранатомет и вручил маузер с шестнадцатью патронами[76]. Но подойти к президентскому дворцу отряду не удалось, он попал под ураганный огонь, который вели с его крыши военные. В этот момент мимо Фиделя проехал грузовик. Вещавший из него в громкоговоритель молодой человек призывал повстанцев немедленно идти на подкрепление к студентам, захватившим радиостанцию «Насиональ». Они передавали в эфир адреса военных казарм и складов, которые надо было немедленно захватить. Фидель вскочил в грузовик и вместе со студентами ринулся на помощь товарищам на радиостанцию. Но, прибыв на место, они увидели несколько трупов у входа в здание, оказавшееся полностью блокированным военными.
Стихийное восстание, как это обычно бывает, переросло в мародерство.
В 2005 году Фидель Кастро впервые рассказал подробности своего участия в событиях тех дней. «Народ все погубил, потому что бросился грабить; что можно было ждать от них с их культурным уровнем и уровнем образования, они походили на муравьев, тащили на себе рояли, холодильники объемом в два кубометра…»[77] Около 500 вооруженных повстанцев засели в здании 11–го полицейского управления. Майору полиции, «по старшинству» взявшему на себя руководство бойцами, Фидель пытался доказать бессмысленность и «обреченность» тактики выжидания. Но тот, внимательно выслушав доводы Фиделя, приказал бойцам отдыхать… в ожидании завтрашнего дня. Единственное, в чем командир уступил Фиделю, – выделил в его подчинение группу бойцов, с которыми он ранним утром 10 апреля начал патрулировать территорию возле участка. Однако военным и оставшимся верными президенту силам полиции за ночь удалось объединиться и начать нейтрализацию очагов сопротивления. Лидеры либеральной партии, единственной оппозиционной партии в стране, «клюнули на приманку президента», призвавшего их сесть за стол переговоров, но, прибыв в резиденцию главы государства, они были арестованы и брошены в тюрьму.
Утром 11 апреля правительственные радиостанции призвали повстанцев добровольно сложить оружие. Когда решение об этом приняли бойцы, засевшие в здании 11–го полицейского управления, Фидель понял, что пора возвращаться на родину. Переодевшись и избавившись от камуфляжа, Фидель отправился в гостиницу, где остановился на время проведения конгресса, чтобы забрать дорожную сумку и книги, приобретенные в Боготе. Но гостиница оказалась оцеплена солдатами, и в нее никого не пускали. Фидель опешил: он один в чужой стране, без денег и документов – паспорт остался в гостиничном номере, а без него он не мог улететь на Кубу. И, главное, где искать в этом «живом улье», который напоминала Богота, своих товарищей–студентов, он не знал.
Но тут ему в очередной раз повезло. Из проезжавшей мимо машины с аргентинскими дипломатическими номерами ему кто–то махнул рукой. Это был участник студенческого конгресса, заметивший бредущего по улице Фиделя. По просьбе Кастро его отвезли в кубинское посольство, где консул быстро оформил ему необходимые документы и оказал содействие в отправке на Кубу.
Эти десять дней в Колумбии в апреле 1948 года дали будущему главнокомандующему неоценимый опыт. Он понял, что любое стихийное народное выступление обречено на провал, потому что оно не организовано, не имеет авторитетного лидера. Много лет спустя он так оценивал случившееся в Колумбии: «Гаитан был надеждой на мир в Колумбии, и его убийство стало детонатором к народному взрыву, началом восстания народа, который искал справедливости. Перед моими глазами представал революционный спектакль, спектакль революции, которая происходила совершенно спонтанно»[78].
