Ханс фон Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939-1945
По обеим сторонам Московского шоссе танковые части выходили на исходные позиции для броска к Вязьме. Преодолевая отчаянное противодействие, наши войска охватили город с севера и с юга, а затем захлопнули крышку «котла», взяв под контроль восточную окраину[44]. Потери у обеих сторон были тяжелые. Мой преданный Бек тоже получил ранение. К счастью, легкое, однако такое, за которое мог получить нашивку.
Вновь зачищать «котел» предстояло пехоте, которая медленно и тяжело тащилась за нами своим ходом. Танковые части обеспечивали прикрытие с востока. Разведывательные формирования были брошены на восток и на северо-восток. Всюду мы сталкивались с усилившимся противодействием. Но теперь Москва находилась «почти рядом».
После зачистки Вяземского «котла» мы задались вопросом: каким образом удается Сталину сколачивать все новые и новые дивизии, если в плен, по нашим подсчетам, попал как минимум миллион русских солдат, если не больше? И откуда берутся тысячи танков и орудий? Один пленный русский офицер показал, что Сталин осуществил молниеносную переброску промышленных предприятий, сконцентрированных вокруг Москвы и далее южнее на берегах Волги, на восток вплоть до Урала. Невероятное достижение тыловиков.
Наш план овладеть Москвой оставался неизменным. Падение Москвы, сердца огромной русской империи, должно было непременно произвести глубокое морально-психологическое воздействие на волю русского народа и боевой дух армии противника.
Пока на севере шло окружение Ленинграда, на южном участке разворачивалось наступление по широкому фронту на Харьков и Крым, наш танковый корпус[45] должен был пробиваться вперед на северо-восток в район между Москвой и Калинином, городом на Верхней Волге, с целью форсировать канал Москва – Волга и ударить на Москву с севера.
Уже давно наступила осень, когда нам удалось наконец, преодолевая ужасное бездорожье и подавляя отчаянное сопротивление противника, выйти к Волоколамску, городу примерно в 100 километрах от Москвы. Здешняя местность сама служила естественными укреплениями, позиции на которых и заняли успевшие хорошо окопаться русские. Вновь наступила пауза – приходилось ждать доставки на передовую боеприпасов и топлива. В оба моих батальона прибыли пополнения. Молодежи приходилось приспосабливаться к суровому фронтовому быту. Все, что они слышали о войне дома, были трескучие фразы вроде «невероятный бросок вперед» или «в самом ближайшем будущем Россия будет разгромлена».
Тем временем наступил октябрь, и мы изготовились к новой атаке, прорвали русскую оборону в районе Волоколамска и выдвинулись к Клину, небольшому городу на стратегически важном шоссе Москва – Калинин – Ленинград. После ожесточенных боев мы овладели Клином, что означало – Москва оказалась отрезанной от Ленинграда[46]. Другая танковая дивизия вышла к Калинину и захватила его. Тем временем подтянулась пехота и обеспечила охрану важных линий коммуникации.
Когда мы находились немного восточнее Клина, километрах в 50 от канала Москва – Волга, меня вызвали в дивизию.
– Люк, сосредоточьте перед рассветом силы обоих батальонов[47] и попытайтесь овладеть мостом через канал в районе Яхромы. Захватите его целым. Если удастся, создайте береговой плацдарм (предмостное укрепление) на восточной стороне и дожидайтесь подхода основных сил дивизии. Есть основания ожидать массированного контрнаступления. Зима на подходе. Нам необходимо достигнуть целей до ее наступления.
Дивизионный адъютант отвел меня в сторону:
– Люк, строго между нами. Роммель добивается вашего перевода в Северную Африку на должность командира 3-го моторизованного разведывательного батальона. Уже и приказ подготовлен. Но генерал не хочет отпускать вас сейчас. Он намерен положить приказ под сукно и ничего не говорить вам. Я же хотел, чтобы вы знали.
Сообщение озадачило меня. Выходит, Роммелю нужен именно я? Думается, в так называемом «офицерском резерве» дома хватает командиров. Поменять Москву на Триполи – заманчивая перспектива. Однако пока все было неофициально. Зато необходимо было сделать одну вполне реальную вещь – атаковать, атаковать решительно и напористо.
На следующее утро мы сосредоточились еще до рассвета. По утрам бывало уже очень холодно. С притушенными фарами, света от которых хватало лишь на то, чтобы рассмотреть впереди идущего, мы нащупывали путь по проселкам. Вскоре после восхода мы достигли канала. На восточном берегу стоял маленький городок Яхрома. Мы не видели и не слышали противника. Передовые дозоры увидели, что мост цел, и тут же помчались по нему на восточную сторону. Вдруг из города начали стрелять – стрелять хаотично, наугад, а потом послышались звуки двигателей удаляющейся техники. Я последовал за авангардом с обоими батальонами и занял город, только что брошенный русскими[48].
Я отдавал приказы:
– Обыскать весь город немедленно. Мотоциклетно-стрелковому батальону при поддержке машин разведки приступить к обеспечению окраин. Держать предмостное укрепление любой ценой.
Я попросил своего адъютанта подыскать дом в центре, где можно было бы оборудовать командный пункт и послать донесение в дивизию.
– Добро пожаловать к столу на русский завтрак, – весело произнес адъютант, подводя меня к дому. К моему удивлению, мы нашли в доме накрытый стол, на котором стоял самовар, хлеб, масло, яйца и даже тушенка.
– Какое замечательное гостеприимство! – воскликнул я. Тут управляющий маленькой гостиницей пояснил мне, что только что накрыл завтрак для русского командира. Однако из-за нашего неожиданного появления в городе тому не пришлось подкрепиться. Голодные и усталые, мы с энтузиазмом налегли на еду. Позднее история с этим завтраком сыграла в моей жизни неожиданную роль.
Наш маленький береговой плацдарм, как ни странно, атаке не подвергся. Дивизия подошла и расширила его. Вступили в дело танки и артиллерия. Путь вперед – на юг и на юго-восток к Москве – казался открытым.
Из нашего тыла подтянулась пехота, которая взяла под охрану дорогу, соединявшую Москву и Ленинград. Много позднее – уже в русском плену – я встретился с «Кебесом» Виттхаусом, а когда видел его снова в 1984 г., он сказал мне:
– В ту зиму я тоже находился рядом с Москвой. Наша 35-я пехотная дивизия была брошена в бой за ту дорогу между Калинином и Москвой. Я с дозором вышел прямо в пригороды Москвы. Там нас отрезал противник, но мы смогли спрятаться, просидели двое суток, а потом отступили под контрударом русских.
