Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль
— Ну и правильно сделали. Жаль, конечно, что не удалось воспользоваться его огромным влиянием на рабочих.
— Между прочим, он сейчас в Петербурге, — произнёс Савинков, — живёт в конспиративной квартире. Он восстановил связи с рабочими и ведёт переговоры об амнистии. Его так и не реабилитировали за девятое января.
— Я хорошо его знаю, Борис. Он органически нуждается в энергии, которую получает от массы. Иначе не выживет и погибнет. А рабочие тоже нуждаются в нём. Это какой-то симбиоз.
— Поговори с ним, Пётр. Боюсь, он своим самовластием натворит таких дел, что нам не расхлебать.
— Я обязательно с ним встречусь.
Они выпили кофе с баранками и, открыв зонты, вышли на улицу и попрощались. Рутенберг остановил пролётку и поднялся на неё. Лошадь проворно покатила по мостовой, подстёгиваемая ударами ямщика.
Рутенберг обратился к рабочему Петрову и тот привёл его к Гапону. Георгий Аполлонович даже обрадовался ему. Отлучённый от церкви Синодом, он потерял сан священника, но роль вождя и лидера от этого только стала в нём более выразимой и значительной. Пребывание в Европе сделало его более либеральным, он приобрёл вкус к элегантной гражданской одежде, стригся коротко и имел маленькую аккуратную бороду. А сейчас на нём был красивый халат и мягкие кожаные тапочки на босых холёных ногах.
— Рад тебя видеть, Пётр Моисеевич. От кого узнал о моём приезде?
— От Петрова.
— Ты, наверное, знаешь, что я здесь нахожусь нелегально.
— Напрасно, Георгий, ты приехал. Тебя могут арестовать и посадить.
— Не могу я, Пётр, бездельничать. Такой я человек. Предпринял кое-какие меры для легализации. Подключил журналистов. Они навещают чиновников и министров и просят за меня и за открытие отделов моего «Собрания».
— У тебя, я помню, всегда были неплохие отношения с господами, Зубатовым, Фуллоном, Лопухиным.
— Увы, всё в прошлом. Другие люди у кормила власти. Теперь мы по разные стороны баррикад.
Они ещё долго сидели, попивая чай с печеньем и вспоминая о праздной и беспечной жизни в Европе.
Предательство Гапона
1
Председатель совета министров граф Сергей Витте являлся фактическим автором манифеста 17 октября. Ему удалось убедить императора Николая II преобразовать Россию в конституционную монархию по типу многих европейских стран. Но прибытие Гапона могло помешать его планам. Он хотел было арестовать и судить его, но подумал о значительном влиянии его в народе и решил не усложнять положение вещей. Выслать же его за границу незамедлительно было совершенно необходимо. После заседания правительства он поговорил об этом с министром внутренних дел Петром Дурново. Министр обратился к главе Департамента полиции Герасимову. Тот вызвал в кабинет чиновника особых поручений Манасевича-Мануйлова.
— Иван Фёдорович, граф Витте хочет дать вам одно пикантное поручение. Надеюсь, Вы меня не подведёте. Речь идёт о Гапоне.
— Постараюсь Вас не подвести, Александр Васильевич.
— Идите к нему, он Вас ждёт.
Секретарь в канцелярии приветствовал его и подтвердил, что председатель совета министров у себя. Мануйлов в большом кабинете оказался впервые, но его зоркий взгляд сразу нашёл граф Витте за большим дубовым столом в дальнем конце комнаты.
— Здравствуйте, господин премьер-министр.
— Проходите и садитесь, Иван Фёдорович, — сказал Витте и, подождав, пока тот займёт место по другую сторону стола, продолжил. — Я хочу обсудить с Вами весьма важный для страны вопрос. Видите ли, в столицу нелегально прибыл опасный политический авантюрист Георгий Гапон. Вокруг него объединяются десятки тысяч петербургских рабочих. Он в это напряжённое время может стать их сильным вожаком.
— Сергей Юльевич, наш департамент ведёт за ним постоянное наблюдение, как в России, так и за рубежом, и мы готовы в любой момент его задержать.
— Это, Иван Фёдорович, вызовет серьёзные общественные протесты. Я прошу Вас встретиться с ним и убедить его на некоторое время покинуть страну. Когда мы сумеем понизить накал противостояния, он вернётся.
— Господин премьер-министр, я приложу все свои силы и умения.
— Я не сомневаюсь в Вашей преданности России. Мне Пётр Николаевич передал адрес Гапона. Возьмите.
Граф Витте протянул лист бумаги. Мануйлов положил его во внутренний карман пиджака.
— Желаю Вам успеха, Иван Фёдорович, — произнёс премьер-министр и поднялся из-за стола, показывая этим, что беседа окончена.
Вечером Мануйлов отправился к Гапону на квартиру. В результате долгих часов переговоров ему удалось добиться его согласия. Он уедет на полтора месяца при условии, если граф Витте обязуется возобновить деятельность закрытых отделов «Собрания», возместить профсоюзу убытки, связанные с их закрытием, амнистирует его и позволит вернуться к участию в делах «Собрания». С этим Мануйлов вернулся на другой день в канцелярию председателя совета министров. Сергей Юльевич его сразу принял.
— Гапон стремится восстановить деятельность своего профсоюза и вновь возглавить рабочих, — произнёс Витте, выслушав своего посланника. — Его желание столь велико, что он готов будет пойти на большие уступки.
— Возможно, господин премьер-министр, предложить даже сотрудничество с Департаментом.
— Это было бы замечательно. Я поговорю об этом с господином Дурново.
