Линдер Кани - Джони Айв. Легендарный дизайнер Apple

Реакция потребителей была однозначной. iMac поступил в продажу в августе 1998 года по цене 1299 долларов. За первые шесть недель было продано 278 тысяч штук, а к концу года – 800 тысяч, что сделало его самым быстро раскупаемым компьютером в истории Apple. Как надеялся и предсказывал Джобс, iMac хорошо брали люди, недовольные ПК, и те, кто покупает компьютер впервые. Так получились впечатляющие 32 процента продаж от «новичков» и еще 12 процентов от «перебежчиков».

Журналист Джон Фортт из San Jose Mercury News отмечал, что забота Apple о нуждах потребителя сделала iMac хитом. «Крутым первый iMac был не из-за цвета и формы, а потому, что Apple захотела открыть возможности интернета для людей, которых игнорировали умники, разрабатывающие ПК»{207}.

В конце квартала Apple объявила о третьем прибыльном периоде подряд с момента возвращения Джобса. Выручка в 101 миллион долларов превысила все ожидания и положила начало истории под названием «Apple возвращается».

Прилив

iMac спас Apple и закрепил репутацию Стива Джобса как провидца мира технологий и главного инициатора потребительских трендов. Влияние iMac испытают на себе бизнес, дизайн, реклама, телевидение, кинематограф и музыка. Для Джони это был первый выход в свет, первый продукт, который привлек к нему всеобщее внимание. Джони проснулся одним из самых смелых и оригинальных дизайнеров в мире.

iMac спровоцировал лавину прозрачных пластиковых продуктов – от степлеров Swingline до гриля George Foreman. Заходя в магазин вроде Target[15], покупатель попадал в окружение прозрачных камер, фенов, пылесосов, микроволновых печей и телевизоров, целых стеллажей с прозрачными пластмассовыми товарами с выпуклыми формами. Этот тренд особенно сильно повлиял на персональную электронику – портативные CD-плееры и бумбоксы.

«Какой сегодня самый горячий тренд в товарном дизайне? – спрашивала в декабре 2000 года USA Today. – Прозрачность». Газета назвала его электронным вуайеризмом{208}. Несколько конкурентов выпустили компьютеры Windows, копирующие iMac. Apple подала на них в суд и закрыла подделки eMachines и Future Power.

Офисная техника перестала скрываться за скучными перегородками. Благодаря iMac компьютеры стали прикольными и модными атрибутами. Люди с гордостью устанавливали iMac у себя дома или на стойке приемной в офисе. Британский историк дизайна Пенни Спарк считает: «iMac порвал все шаблоны. Компьютеры, от которых раньше веяло маскулинностью, теперь стали по-женски желанными. Это был настоящий прорыв»{209}.

Утвержденная Apple стратегия продаж индивидуальным потребителям, а не корпорациям, оправдала себя. «Здесь уместно провести параллель с пятидесятыми, когда дизайн был движущей силой», – отмечает Сьюзен Елавич, помощник директора по общественным программам в Национальном музее дизайна, филиале Смитсоновского института. «Новые технологии легли в основу целого поколения товаров. Но в отличие от прошлого, когда технологии использовалась в офисе, сегодня они нашли свое место в домах людей». Сьюзен Елавич указала и на другие ключевые отличия. iMac стал символом новой эры, когда «офисную технику стали продавать подросткам»{210}.

iMac изменил тон дискуссий о компьютерах. Внезапно такие прозаические детали, как, например, скорость процессора, стали менее важны по сравнению с хорошим внешним видом, удобством использования или индивидуальной настройкой.

Джони утверждает, что именно iMac изменил соотношение сил. «Реакция на iMac выявила распространенное убеждение, что технологии сложны и лежат вне сферы человеческих забот, – говорил Джони. – Раньше эмоциональную составляющую полностью игнорировали. Настало время это изменить».

Многие обвиняли Apple в циничном расчете, мол, она изменила дизайн iMac, чтобы привлечь к себе внимание. В частности, Билл Гейтс заявил: «Единственное, что сейчас есть у Apple, – лидерство в цветовой гамме. Не думаю, что нам придется долго их догонять»{211}.

На это Джони отвечал, что iMac не был создан, чтобы выглядеть иначе, естественный прогресс в разработке сделал его другим. «Мне кажется, многие люди рассматривают дизайн как способ выделить продукт среди конкурентов, – говорил он. – У меня это вызывает отвращение. Это нужно корпорациям, а не людям. Важно понимать, что наша цель – не просто сделать продукт другим, а создать продукт, который люди полюбят. Его инаковость – результат следования этой цели»{212}.

Джобс сделал дизайн независимым направлением в Apple. «В словаре большинства людей дизайн равен внешнему облику, – говорил он журналу Fortune незадолго до того, как принял бразды правления компанией. – Но это бесконечно далеко от моего понимания смысла дизайна. Дизайн – это душа любого творения человеческих рук»{213}.

Создание iMac укрепило отношения между Джобсом и Джони, которые впоследствии перерастут в один из самых плодотворных творческих союзов современности. Вместе они изменили атмосферу в Apple, сделав компанию дизайнерской. «Настоящей силой команды дизайнеров стала дружба Стива и Джони, – сказал Зацгер. – Без Стива мы утопали в безумии».

«Если компания рождена для новаторства, она сильно рискует, если не производит ничего нового, – говорит Джони. – Настоящий риск – это быть осторожными. У Стива было четкое видение, что нужно для возвращения компании к истокам, что нужно, чтобы прийти к сущности Apple, что нужно, чтобы построить компанию так, чтобы она была способна разрабатывать и производить новое»{214}.

Глава 6

Цепочка хитов

Если вы так же амбициозны, как мы, традиционные способы разработки вам не подходят. Задачи столь сложны, что приходится создавать продукцию в тесном сотрудничестве{215}.

Стив Джобс обожал iMac, однако сразу после его выхода на рынок изменил свое мнение по поводу цвета. С присущей ему категоричностью он сказал, что терпеть не может Bondi Blue. «Мне он очень нравится, но мы выбрали неправильный цвет, – сказал он дизайнерам. – Он недостаточно яркий. В нем слишком мало жизни»{216}.

Джони поручил подбор новой цветовой гаммы Дугу Зацгеру, ведущему специалисту отдела по колористике и материалам, и дал две недели, чтобы представить новые варианты. Зацгер нашел в кампусе Apple неиспользуемое помещение и – точно так же, как при разработке Bondi Blue iMac, – собрал десятки пластмассовых предметов всевозможных цветов: столовые приборы, прозрачные термосы, ярко раскрашенные тарелки. Он расставил их по цветам: на одном столе синие, на другом красные. Когда все было готово, они с помощником-фрилансером представили результаты Джони и Стиву.

Затея не удалась.

«Стив вошел в комнату и заявил, что в ней слишком много барахла, – вспоминает Зацгер. – Он посмотрел на меня и сказал: “Отстой”». Вспоминая об этом, Зацгер смеется, но тогда ему было не до смеха. Джобс был очень недоволен.

Его раздражало громадное количество вариантов. «Мы дали ему слишком много неконкретной информации: было непонятно, как ее можно применить непосредственно к компьютеру. Поэтому он посмотрел на меня и сказал: “Когда я увижу цвета на чем-то, похожем на iMac?” Я попросил дать мне три недели.

Джони посмотрел на меня такими глазами, как будто хотел сказать: “Что? Да ты с ума сошел!”»

Задача пугала, и Зацгер работал как лошадь, но за отведенное время едва успел закончить модели новых цветов, чтобы было что показать Джобсу.

«Дело усложнялось тем, что непрозрачные цвета приходилось делать прозрачными, – рассказывает он. – Например, если у вас есть концепт желтого цвета, сделать прозрачную версию такого оттенка очень непросто. Мы взяли пробирки с водой, добавили туда пищевые и всякие другие красители и получили пятнадцать различных оттенков, которые отнесли производителю. Если мастерская не могла сделать такой цвет, мы шли в другую».

Дизайнеры принялись за работу над корпусом и всеми остальными деталями: внешней частью CD-ROM, корпусом динамиков, задней крышкой и ножкой компьютера. Завод в Китае быстро собрал пятнадцать экземпляров разных цветов без электронной «начинки».

Зацгер выбрал зрелые насыщенные цвета: темно-голубой, «янтарное пиво», «синий клей» и «зеленый лист». Удивительно, но он уложился в срок – ровно три недели.

«Боже мой!» – выдохнул Джобс, войдя в комнату, заполненную новыми цветными макетами.

«Стив вошел и посмотрел на модели, – вспоминает Зацгер. – Он взял желтую, повертел ее, поставил в угол, сказав: “Как моча. Не люблю желтый”. Он подобрал варианты себе по вкусу, повернулся к нам и сказал: “Эти цвета мне нравятся – напоминают леденцы Life Savers. Не хватает цвета для девочек. Мне нужен розовый. Где розовый?” Поэтому мы опять взялись за работу и за десять дней сделали пять разных оттенков розового, из которых Стив одобрил клубничный».