Юрий Рипенко - Маршал Варенцов. Путь к вершинам славы и долгое забвение
С.С. Варенцов и штаб артиллерии фронта творчески подошли к планированию артиллерийской поддержки наступающих войск. В графике артиллерийского наступления Воронежского фронта указано: «20 минут — огневой налет с нарастающим до предела режимом огня по первым траншеям с последующим переносом огня на вторые и третьи траншеи. В это время пехота атакует передний край противника…» После этого в графике указано, что последующие «45 минут — перенос огня в глубину обороны, подавление узлов сопротивления противника. Артиллерия стрелковых корпусов продолжает сопровождать пехоту и танки методическим огнем»[91].
С.С. Варенцов считал, что после последнего огневого налета в артподготовке спадом интенсивности артиллерийского огня можно ввести противника в заблуждение относительно начала атаки. Затем, наращивая огонь сначала по первой, а затем по второй и третьей траншеям (в течение 20 минут), обеспечить захват этих трех траншей в обороне противника. Следующие 45 минут поддержка атаки осуществлялась методом последовательного сосредоточения огня по наиболее важным уздам (объектам) в обороне противника на общую глубину до 2 километров.
Утром 3 августа после мощнейшей артиллерийской подготовки пехота 5-й и 6-й гвардейских армий поднялась в атаку. Огонь артиллерии, дополненный ударами авиации, был настолько сильным и эффективным, что с началом атаки пехоты и танков противник в течение первых 30 минут почти не оказывал организованного сопротивления. Огневые средства его были надежно подавлены, живая сила понесла тяжелые потери.
Командир 11-го армейского корпуса генерал Раус в своих воспоминаниях пишет, что в результате «адского огня» советской артиллерии от 167-й пехотной дивизии осталось всего около 500 человек, которые бежали в тыл под прикрытием резерва 11-го армейского корпуса, оборонявшегося правее[92].
К 13 часам войска 5-й гвардейской армии продвинулись на 5 километров, прорвав первую полосу обороны противника. Сразу же командующий войсками фронта Н.Ф. Ватутин ввел в сражение 1-ю и 5-ю гвардейские танковые армии. Это была новинка Н.Ф. Ватутина — одновременный ввод в сражение двух танковых армий. Удар их был настолько силен и стремителен, что к исходу дня танкисты М.Е. Катукова и П.А. Ротмистрова продвинулись на 30–50 километров, завершив тем самым разгром тактической обороны противника.
Один из героев прорыва командующий 1-й танковой армией М.Е. Катуков вспоминал: «Во вражеской обороне образовался коридор, в который и были введены войска двух танковых — 1-й и 5-й гвардейской.
В памяти моей запечатлелось грандиозное движение советских танков, вошедших в прорыв. Мы шли по правой стороне пятикилометрового коридора двумя корпусными колоннами. Слева таким же порядком двигалась 5-я гвардейская армия. Нас прикрывала с воздуха эскадрилья «яков». Между колоннами сохранялась зрительная связь. За всю войну еще никто из нас не видел такого скопления советских танков на столь узком участке фронта.
Пройдя коридор прорыва, корпуса развернулись и вступили в бой с гитлеровцами»[93].
Управление артиллерией фронта при вводе в сражение танковых армий было максимально централизовано С.С. Варенцовым. Артиллерийское обеспечение ввода в сражение танковых армий осуществляла артиллерия корпусных групп артиллерии дальнего действия (АДД) и армейских групп 6-й и 5-й гвардейских армий. Артиллерией были заблаговременно подготовлены участки сосредоточенного огня на двух рубежах. Огонь открывался по вызову командиров танковых и механизированных бригад и вышестоящих танковых начальников через артиллерийских офицеров-корректировщиков, выделенных от каждого стрелкового корпуса и находившихся в радийных танках. Для увеличения дальности сопровождения танков к моменту ввода их в сражение отдельные полки и дивизионы были перемещены в район захваченного переднего края противника.
В результате точного артиллерийского огня вся противотанковая артиллерия противника на участках ввода в прорыв подвижных соединений обоих фронтов оказалась подавленной или уничтоженной. Танковые соединения почти без потерь к исходу дня продвинулись на 26 километров. На достигнутых рубежах была немедленно организована противотанковая оборона силами танков и приданных танковым корпусам истребительно-противотанковых артиллерийских полков.
С развитием боя в глубине боевого порядка 5-й гвардейской армии три полка реактивной артиллерии из армейской группы были переподчинены стрелковым корпусам и приданы стрелковым дивизиям, наступавшим на главном направлении. Остальная реактивная артиллерия оставалась в резерве армии. Следует указать, что и в других армиях в ходе боя реактивная артиллерия придавалась стрелковым дивизиям. Такое переподчинение полностью себя оправдало. В неожиданно складывающейся обстановке при необходимости поддержать войска массированным огнем быстрее всего на помощь пехоте могла прийти реактивная артиллерия, обладающая большой маневренностью и постоянной готовностью к открытию огня. Особенно важную роль она играла при отражении контратак противника.
Стрелковым дивизиям в первый же день была переподчинена и часть ствольной артиллерии из армейских групп, в первую очередь легкие и минометные бригады. Это обеспечивало организацию более тесного взаимодействия артиллерии с наступавшими пехотой и танками.
Следует отметить, что это будет характерным для С.С. Варенцова до конца войны. Он всегда смело в динамике боевых действий смещал «центр тяжести» приданной артиллерии РВГК в сторону соединений первого эшелона и остался верен этому до конца войны. Безусловно, это создает большие сложности в управлении артиллерией при переподчинении ее, но организаторские способности, волевые качества и целеустремленность Сергея Сергеевича позволяли ему всегда достигать поставленной цели. Заметим, что не каждый командующий артиллерией фронта (армии) шел на это, остерегаясь усложнить тем самым управление артиллерией. Более того, командующий фронтом и его командующий артиллерией были единомышленниками в вопросах применения артиллерии. И любое предложение С.С Варенцова, каким бы оно трудным ни казалось в плане его реализации, находило поддержку у командующего фронтом, если оно основывалось на тщательной оценке обстановки, могло быть внезапным для противника, максимально обеспечивало выполнение задач пехотой и танками. К слову сказать, Н.Ф. Ватутин, безусловно военачальник от бога, никогда не боялся рисковать, но только после тщательных расчетов и обоснованного прогноза, а также на основе изучения опыта боевых действий как своих войск, так и войск противника. На войне без риска нельзя, это подтверждается всеми известными полководцами, но риск, безусловно, должен быть обоснованным, а не безоглядным.
Вот как, например, 1 августа 1943 года Николай Федорович при докладе Г. К. Жукову решения на наступательную операцию Воронежского фронта обосновывал необходимость ввода в сражение двух танковых армий:
— Главный удар наносить буду силами 5-й и 6-й гвардейских армий, которые наступают в первом эшелоне в общем направлении на Валки и Новую Водолагу. После того как общевойсковые армии прорвут оборону, ввожу в прорыв 5-ю гвардейскую и 1-ю танковые армии. Плотность артиллерии на участке прорыва общевойсковых армий — 230 орудий и минометов на километр фронта, танков — до 70 машин. Полоса прорыва для дивизии составляет 3 километра. Одновременно на правом фланге переходят в наступление 40-я и 38-я армии при поддержке 10, 4, 5-го гвардейских танковых корпусов в направлении на Грайворон и далее на Тростянец и Ахтырку.
— Ну что ж, Николай Федорович, буду поддерживать твое решение в Ставке. Особенно впечатляет ввод сразу двух танковых армий. Не много ли?
— Никак нет. Я вспоминаю Манштейна и как он потерял темп. Группировка у немцев серьезная, в общей сложности 18 дивизий, в том числе 4 танковые, двухполосная система обороны. Задержка на передовых рубежах отрицательно скажется и на действиях Степного фронта. Ему практически сразу надо решать задачу по взятию Белгорода, Если мой прорыв будет удачен, немцам придется думать уже не о Белгороде, а о Харькове[94].
Николай Федорович не ошибся в своих предположениях, оперативно-стратегическое чутье не подвело его. Тогда Степной фронт не имел мощных средств прорыва, наступал медленно, пройдя в первые сутки лишь 15 километров и застряв у белгородского оборонительного рубежа. Трудно сказать, сколько бы понадобилось времени на взятие Белгорода, если бы не выход Воронежского фронта во фланг белгородской группировки противника. Почувствовав угрозу окружения, немцы в ночь на 5 августа начали отвод своих войск, и в 6 часов утра дивизии первого эшелона Степного фронта вошли в Белгород. Вечером Москва салютовала в честь войск Брянского, Западного, Центрального фронтов, занявших Орел, и войск Степного фронта, который во взаимодействии с Воронежским фронтом взял Белгород.
