Борис Альтшулер - Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)

79

9. Я вообще был невысокого мнения о прагматической ценности подобных действий. Недавний опыт разгрома, учиненного в математике (1968–1969 гг.; я подробнее пишу об этом ниже в разделе "Арест и высылка в Горький"), был хорошим примером. Однажды (вероятно, в конце 1970 г.), когда мы выходили вместе из ФИАНа, я сказал А.Д.: "Все мы ходим под Богом. Хотя я, как вы сами знаете, в диссидентской деятельности не участвую, может случиться, что и меня посадят. Чего доброго, вы и Игорь Евгеньевич начнете кампанию в мою защиту, с подписанием писем и т. п." "Обязательно начнем!" — с жаром ответил А.Д. "Так вот, я очень прошу ничего такого ни в коем случае не делать, — возразил я. — Мне это не поможет, а сознание того, что из-за меня обрушатся удары на тех людей, которые в этом примут участие, сделает мое состояние психологически невыносимым". — "Хорошо, посмотрим, — примирительно сказал А.Д. — Будем надеяться, что вопрос об этом не встанет".

80

10. Не следует думать, что у А.Д. была идеальная память (недаром он многое тщательно записывал, хранил копии писем и т. п.). Я установил это точно в одном случае. В 1976 г. я писал свою статью для сборника воспоминаний об И.Е.Тамме (вышло три издания — в 1981, 1983 и 1995 гг.) и включил в нее один красочный эпизод. В 1956 г. происходили выборы на новый срок президента Академии наук А.Н.Несмеянова. Все отделения, кроме физико-математического, спокойненько высказались за это. Но И.Е. убедил свое отделение потребовать от Несмеянова, чтобы он сначала представил программу возрождения научной биологии (и борьбы с бюрократизмом в президиуме АН). На общем собрании Академии это вызвало бурю. В конце концов сошлись на том, чтобы избрать Несмеянова немедленно, но через три месяца созвать новое собрание и обсудить его программу. Это и было сделано, снова в обстановке жестоких споров и взаимных нападок. Но я знал это только по чьим-то рассказам, сам не был свидетелем. Естественно, я решил проверить достоверность рассказов у ближайших друзей И.Е., его соратников по борьбе с лысенковщиной, академиков М.А.Леонтовича и А.Д.Сахарова. К моему огорчению каждый из них, пожав плечами, ответил: "Ничего подобного не было". Но случай был очень уж интересный, выбрасывать его из статьи было жалко. Я пошел в архив АН, попросил стенограммы общих собраний 1956 г. и обнаружил, что все происходило так, как я здесь рассказал. Но самое удивительное было то, что на явочных листах обоих собраний (тогда принимавшие в них участие академики лично расписывались) стояли хорошо знакомые подписи их обоих! Они присутствовали при этом (скорее всего участвовали в подготовке решения Отделения), но начисто все забыли (в 1976 г. одному из них было 73, другому- 55 лет).

81

11. Недавно я услышал другую версию: Пилюгин задал вопрос на собрании партфракции.

82

12. Эта версия, оказывается, еще жива! В декабре 1990 г. одна солидная газета, отмечавшая годовщину со дня смерти А.Д. публикацией отрывка из его нобелевской речи, пожелала сопроводить этот текст дополнительным материалом и попросила меня ответить на два вопроса. Первый из них был: "Когда именно Сахаров прекратил свою научную деятельность?" Мой ответ, что этого никогда не было, вызвал удивленное замечание: "Но ведь широко распространено мнение, что он перешел к общественно-политической деятельности потому, что иссяк как ученый!" Поистине: "Клевещите, клевещите — что-нибудь да останется". И осталось даже теперь, когда, казалось бы, все о нем всем известно. Легко представить себе, что же было тогда…

83

13. С этим, кстати, связан смешной эпизод. 22 января я был в санатории. В первый же день моего вскоре последовавшего возвращения в ФИАН мне передали строгий запрос сверху: Почему, когда А.Д. вывозили на самолете в Горький и он был чем-то обеспокоен, Елена Георгиевна его успокаивала: "Ничего, Евгений Львович все сделает". Кто такой Евгений Львович, и что он должен сделать? Ясно было, что А.Д. беспокоился о судьбе этих статей. Но не такой в Отделе народ, чтобы не понять этого и без меня. Статьи были должным образом оформлены, С.И.Никольский не побоялся направить их в печать, в наш центральный "Журнал экспериментальной и теоретической физики" (ЖЭТФ), а там редактором был П.Л.Капица, его первым заместителем, реально ведшим всю текущую работу, — Е.М.Лифшиц, и все пошло гладко. В ближайших летних номерах статьи были опубликованы, и "страшное имя" появилось на страницах печатного органа. Важно было, конечно, и то, что Главлит не наложил запрета. Но к тому времени было, видимо, уже принято решение не мешать А.Д. в научной работе.

84

14. В один из годов горьковской ссылки он приехал к нам в Отдел на две недели и привез свой большой доклад на эту тему. Когда мы показали ему статью А.Д. (к тому времени мы о ней вспомнили), он ахнул, — в ней было сделано многое из того, что потом независимо повторили другие теоретики за рубежом.

85

15. Лет 25 тому назад в США был проведен такой эксперимент. Ста владельцам придоpожных мотелей разослали вопрос: примете ли вы постояльца-негра. Более двух третей (цифры привожу на память) ответили отрицательно. Но когда к ним направили реальных негров, то отказались их принять менее одной трети хозяев. Это было истолковано как благотворное влияние личного человеческого общения. В случае с А.П.Александровым на это вполне можно было рассчитывать.

86

16. На самом деле реакция оказалась более хитрой, см. ниже (1990 г.).

87

17. В письме пpопущено слово «возможность».

88

18. Как-то так сложилось, что на мне лежала ответственность за снабжение Е.Г. и А.Д. лекарствами. Андрей Дмитриевич присылал длинные списки, и мы раздобывали их либо в Москве, либо за границей. Один раз нужное редкое лекарство прислал Генрих Бёлль. Я все собирал, и их отвозили (см. Приложение).

89

19. В своей статье "Кому нужны мифы?" (журнал «Огонек», №-11 за 1990 г.) Елена Георгиевна цитирует п.2 этого письма (начиная со слов "Ваше заявление…"), но без последней фразы ("Поэтому я убедительно советую…") и не называет моего имени как автора. Она остро иронизирует по поводу этих строк: "Вот как!.. А „сотрясение воздуха" всегда помогало. Пока меня не заперли в Горьком, было опубликовано все, что Сахаров там написал" и т. д. Верно, героическая деятельность главным образом самой Елены Георгиевны сделала возможным спасение и публикацию написанного Андреем Дмитриевичем, но какое это имеет отношение к совершенно безрезультатным требованиям мировой общественности (об освобождении А.Д. и разрешении поездки Е.Г.), к ужасам бессмысленной голодовки? Я продолжаю считать, что сказанное в моем письме было правильно, и не вижу оснований для иронии. Впрочем, в этой статье Елены Георгиевны было немало несправедливых слов и по поводу других лиц. Она сама начинает ее словами: "Странное создалось положение. Я все время кого-то обижаю" (это неудивительно, ее статья написана вскоре после внезапной трагической кончины А. Д. Елена Георгиевнна проявила в эти страшные, горестные дни поразительное мужество и стойкость. Но ее состояние все же не позволяло быть этому мужеству и стойкости безграничными, а ее высказывани-ям- без исключения справедливыми). Я не испытал чувства обиды за себя, поскольку считал (и считаю) себя в этом вопросе правым.